Зашла в дом. Ко мне тут же бросился мальчишка-прислужник. Я махнула рукой, отсылая его, и повела новенького в комнаты фаворитов. На самом деле, фаворит у меня лишь один — Алакрин. Вышколенный, молчаливый, благодарный дроу. Его продали мне еще несколько лет назад. Семье было плевать на его судьбу, а он сам надеялся когда-нибудь заслужить благосклонность и стать моим мужем. Я и сама об этом подумывала, но теперь обстоятельства изменились. Куда интереснее будет забавляться с этим строптивцем, чем с послушной куклой.
Привела эльфа в нужное помещение, кивнула на жесткую постель.
— Здесь будешь спать.
— Давайте договоримся, — вдруг сказал он, а я от удивления даже дар речи потеряла. — Я сын эльфийского короля, он даст за меня большой выкуп. Только сообщите и…
Я расхохоталась. Он это серьезно?
— Да я могу купить этого вашего короля со всеми его потрохами, — сказала, вытирая выступившие от смеха слезы. — На первый раз тебя прощаю, и то только потому, что ты меня насмешил. Но второго раза не будет, запомни. — Приблизила к нему лицо и, прищурившись, взглянула в глаза, подняв бровь.
— За что меня надо прощать? — непонимающе уставился на меня эльф. Он издевается?
Взмахнула плетью и огрела по спине и ягодицам. Эльф взвизгнул и аж подпрыгнул. А я вновь натянула цепь, притягивая его к себе.
— Никогда — слышишь? — никогда не смей открывать рот, пока тебя не спросят, и то только для слов «да, моя госпожа». Тебе понятно?
Эльф хрипел и извивался, но я держала крепко. Отпустила лишь тогда, когда глаза у него стали закатываться. Он рухнул на пол, кашляя и держась за горло, с которого из-под ошейника стекали капли крови.
— Понятно? — повторила свой вопрос.
— Да, — прохрипел эльф, и я снова ударила его плетью. Он вздрогнул и поднял глаза. В них было столько ненависти, что если бы взгляды убивали, я бы уже лежала бездыханной.
— Да, моя госпожа, — сказал таким тоном, что сомнений не было: он издевается. Что ж, сам виноват.
— Рик! — позвала прислужника. Тот явился через несколько мгновений. — Сними с него это, — указала на ремешки, облегавшие тело, — вымой, накорми, подлечи, а вечером приведи ко мне.
— Да, моя госпожа, — ответил мальчишка, тут же засуетившись.
А я отправилась проверять остальных. Одного надо наказать, а второго… у него еще час наказания. Потом можно и поощрить. Если заслужит.
Аранион
Пока мальчишка снимал с меня жуткое одеяние, старался не завыть от боли. Ремешки так сильно врезались в кожу, что от них остались синяки. Пах же и вовсе был одним сплошным сгустком боли. Пришлось даже разрезать ремни. Даже то, что я, обнаженный и весь в синяках, лежу перед каким-то мальчишкой-слугой, меня не трогало. Хотелось просто заснуть и проснуться на заставе, поняв, что все это был лишь страшный сон.
Кажется, я даже задремал ненадолго, а проснулся от того, что кто-то больно пнул меня в бок.
— Вставай!
Я повернул голову, увидев все того же мальчишку. Непонимающе воззрился на него.
— Залезай, — указал он на исходившую паром лохань.
Кряхтя от боли во всем теле, поднялся и кое-как залез в воду, тут же чуть не выпрыгнув. Она оказалась обжигающе горячей, а еще на поверхности плавали какие-то травы, при соприкосновении с которыми все ссадины неимоверно жгло.
— Что это такое, демон тебя разбери?
— Очищающий состав, — пожал плечами малец.
— Но я недавно мылся, — возразил, вспомнив, как всего несколько часов назад орчанки издевались надо мной, отдраивая все места.
