За закрытой дверью раздался детский плач. Мужской силуэт с ребенком на руках начал бродить по комнате.
- Стасян, нам нужно поспать. Хотя бы эту ночь давай отдохнём, - тихо приговаривал Никита.
Я невольно сделала шаг в сторону закрытой двери и тут же себя одёрнула. Куда я лезу? Самая умная?
Но детский плач стал громче. Сердце сжалось от жалости к крошке.
Ладно. Если Никита пошлёт меня, я пойму и уйду. В конце концов, я не имею права вмешиваться.
Подойдя к двери в его комнату, я нажала на ручку и аккуратно приоткрыла дверь, засунув в комнату голову.
- Привет, - шепнула я, чтобы обратить на себя внимание Никиты, разгуливающего в одних трусах по комнате. – Я зайду?
- Привет, - ответил Никита одними губами и кивнул на мой вопрос, покачивая плачущего Стасика.
- Зубы? – поинтересовалась я, испытывая некоторую неловкость.
- Не знаю. Всё! – сокрушенно выдохнул Никита и устало прикрыла глаза, перекладывая Стасика с плеча на плечо.
- Молодой человек, - обратилась я мягко к мальчишке и ласково коснулась его пальчиков, чтобы привлечь к себе внимание. – Рассказывайте, что у вас произошло? Что вас беспокоит?
Стасик, продолжая достаточно громко плакать, не сразу, но обратил на меня внимание. По сонным глазкам было видно, что он спал и намеренно просыпаться не собирался. Вот только что-то побеспокоило его сон и не отпускало до сих пор.
- Я не знаю, что ему не нравится. Может, обстановка не та. Может, очередной зуб… Есть он не хочет, подгузник сухой… Не знаю, что ему надо, - ворчал Никита. Было видно, что он тоже очень устал и давно бы спал, как и все в доме, если бы не сын. – Мы тебя разбудили?
- Нет-нет, - ответила я торопливо. – Я выходила на улицу за мячом Алисы, но не нашла его. А потом услышала кое-чей плач, - вытянула я губки в сторону Стасика, - который будто начинал плакать тише, когда я говорила. - Пойдёшь ко мне, важный мистер пухлыми щёчками?
Я вытянула руки в сторону Стасика и поманила его пальцами, чтобы он понял и решил, хочет ли он пойти ко мне на руки.
С секунду подумав, Стасик начал изворачиваться в руках Никиты в сторону моих рук.
- Он тяжелый, - предупредил меня Никита, чтобы я тоже всё хорошенько взвесила.
- К тяжести детей до четырех лет я точно уже привыкла, - усмехнулась я. Перехватила Стасика и, наверное, машинально стала его покачивать, перетаптываясь на месте с ноги на ногу. – Эх, тётка забыла снять куртку…
- А батя надеть штаны…
Я мгновенно покраснела, судя по пылающим щекам. Никита ведь и правда был только в боксерах, а я заметила только его плачущего сына.
Пришлось отвернуться и, улюлюкая со Стасиком, дождаться, когда Никита наденет спортивные штаны и вернется к нам.
- Давай, я подержу, чтобы ты куртку сняла, - потянулся он к сыну.
- Не надо. Он только-только начал успокаиваться. Лучше… - я осеклась и задумалась, как будет «лучше». – Стяни с меня рукава поочередно.
Никита снял рукава куртки сначала с одной руки, которую я ему вытянула, а потом с другой. Оставил её на спинке стула в углу комнаты.
- Зубки у нас, да? Ох, уж эти зубки. Никакого покоя с ними нет! Зато кулачок какой сразу вкусный, да?
Я заговаривала мальчишку. Чуда не произошло – в моих руках он мгновенно не затих. Зато начал искать себе занятие в виде «нажевывания» своего кулака.
Никита тенью ходил за нами по комнате, будто в любой момент был готов перехватить инициативу.
- Если устанут руки, я здесь, - приговаривал он.
