…Мы приехали сюда, когда показывали хронику – на экране проплывали памятники из Сан-Суси (дворец в Потсдаме под Берлином. – Ю. С.), и когда крупно появлялись выгравированные на граните памятников надписи за здравие императоров – общий хохот зрительного зала предупреждал нас о революционной настроенности данной аудитории.
Наконец открылся занавес, и мы были убиты – задний фон был задрапирован красным бархатом.
Эйзен вышел без предупреждения, был узнан немедленно и встречен громовой овацией.
Когда она стихла, руководитель «Красных фронтовиков» отдал команду – «фронтовики» встали.
В фойе, на улице перед кинотеатром долго не расходился народ – к нам подходят люди, жмут руки, трогательно говорят, что этого они не забудут всю жизнь.
Полицейские посты на улице не дали возможности устроить овацию, когда Эйзен садился в автомобиль…
Ну вот, а теперь летим в Берлин.
Если из моих несвязных рассказов можно сделать информацию в прессу, то, пожалуйста, дорогая Перл, сделайте.
А засим целую, жду Ваших писем и остаюсь преданный Вам – Ваш Гриша. Оленьке привет и любовь.
P.S. Надо Вам сказать, Перл, что С. М. по-немецки говорит гораздо лучше – темпераментнее, и даже голос его звучит весьма приятно[122].
Картины проходят под частые аплодисменты.
Хлопают, когда «Потемкин» отвечает выстрелом на зверства казаков в Одессе.
Хлопают при встрече «Потемкина» с эскадрой. Общим словом – все места, на которые мы рассчитывали, вызывают громовые крики «браво» и аплодисменты.
«Парад тракторов» в «Генеральной линии» вызывает самые большие восторги, и аплодисменты звучат до самого конца.
Другие доклады в Базеле, Берне и Женеве были запрещены полицией.
Узнав об этом, левые художественные группы приехали на последний доклад в Цюрих и принимали участие в выражении восторгов.
После доклада ночью они говорили с Эйзенштейном о советском искусстве.
Интерес к новой России огромный – рабочая публика и партийная бредит поездками в Москву. Многие удивляются, что и мы в восторге от СССР, ибо бывает так, что приезжают люди и скептически говорят о нашей стране.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
27 сентября 29 г. Берлин
Спасибо за письмо и вырезки. Очень хорошо получилась информация о Швейцарии. Как кончим съемки, напишу пару фельетонов о Швейцарии и пришлю.
В немецкой прессе появились сведения, что Эйзен ставит в театре Пискатора, но они не соответствуют действительности[123].
В Берлинском советском клубе состоялся мой доклад для сотрудников торгпредства о Советском кино, о работе нашей группы. О впечатлениях социалистического строительства, в связи с нашей поездкой по СССР[124]. Был большой успех.
В тот же день Эйзен делал доклад по радио. Отзывы блестящие, особенно в «Роте-фоне»[125]. Вырезки пришлю.
Вот!
Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
Berlin. 4/X 29 г.
Не сердитесь, дорогая Перл!
Писать нет никакой возможности, ибо снимаем для заработка.
Снимаем секретно конец картины «Ядовитый газ» и зарабатываем монету.
Осталось два дня, после чего напишу подробно.
Работаем с 8 утра до 12 ночи. Устаем.
Эйзенштейн же гуляет по знакомым знаменитостям и получает деньги за работу[126].
С Америкой дело пока задерживается, ибо мы не можем окончательно договориться, пока из Москвы не придет бумажка с печатями Совкино, предоставляющая нам право лично подписывать договор.
В Англию едем на той неделе, ибо в пятницу выезжаем в Гамбург, Киль и еще пару городов для докладов.
