Эдуард (Тиссе. – Ю. С.) очень забеспокоился, когда я ему все рассказал, и очень растерян.
Кроме всего прочего, я вам советую поменьше слушать Попова (второй оператор фильма – Владимир Попов. – Ю.С.) на том основании, что его предательская политика по отношению к Эдуарду нам с вами известна. Мне кажется, что Володя сознательно не говорит вам, где виновата лаборатория, а где Эдуард, ибо его политика обладает большими странностями, и он работает во славу своей карьеры довольно непонятными для нас средствами.
По тем отрывкам негатива, которые Попов привез сюда, можно судить о качестве негативов вообще, и в числе их (я сейчас их внимательно пересматривал) я нашел только два бесфокусных кадра: кр. план Адамовой[77] и фонари на Миллионной.
Так что тут очевидно не без лаборатории. Когда будете выбирать куски, вы учитывайте эти обстоятельства.
А ТО МОГУТ ПОГИБНУТЬ ХОРОШИЕ КАДРЫ!
Те, которые будут вас смущать, вы откладывайте, и когда мы приедем, мы посмотрим негативы этих кусков и выясним, что к чему.
Вспомните, как были напечатаны куски с качающимися столами в «Потемкине» и как они выглядели при перепечатке.
Очень, очень много зависит от печати, даже двоиться и троиться может от печати. А при съемке, чтобы двоилось и троилось в тех кадрах, о которых вы говорили, я себе представить не могу.
Насчет темпа я принимаю энергичные меры к перекручиванию[78], и вы обратите внимание на ноги в марше, которые мы тут сняли. Ибо там я настаивал перекручивать основательно, и, по моим расчетам, темп марша должен получиться что надо.
В общем, я сейчас до зарезу хочу спать и плохо соображаю. Кончу я писать сейчас, а когда приду, отоспавшись, в себя, то напишу о моих съемочных планах и сроках подробно[79].
Жму ваши ножницы, рассчитывая, что до руки не доберешься[80]. Желаю вам не хотеть спать так, как я хочу.
И не падать духом ни на миллиметр, как говорили. Передайте Оленьке, что люблю ее по-прежнему и даже больше.
Высокий Александров с девичьими глазами.
Он же Гр. Мормоненко.
С. ЭЙЗЕНШТЕЙН – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
Гриша! Подробно тебе написала Ольга.
Вопрос отсрочки сегодня выяснится[81]. Посылаю обрезки. По ним видишь, как мало еще у меня материала. Лаборатория дико задерживает. Гоните немедленно все, что снято. Вчера разобрали первые 13 000 метров по сценам. Посылаю «святой экземпляр»[82].
Пиши, пиши и пиши.
Снимите, (не забудь) подход Ленина к кафедре:
Пудовкин заканчивает картину, выпуск в октябре[83].
Шуб из Америки получила крупный план Ленина, во весь экран – надо покрыть.
Нажимайте. Обнимаю. Пиши.
С. ЭЙЗЕНШТЕЙН – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
Гриша!
Сегодня напишу тебе подробнее. Сейчас вкратце… На фронтовичка – офицера (красивый, как м-к Церетели[84], и сильный) Макс (Максим Штраух, ассистент С. Эйзенштейна по актерам. – Ю. С.) д. б. достать человека.
Хорошенько сделай Брука.[85]
Привет Ольге.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ
писать некогда…
Снимаем сегодня здорово. Напишу завтра или в понедельник. Привет, и не унывайте. Победим или подохнем.
Кончу съемки 28-го и в тот же день выеду.
16 сентября 1927 г.
Все фото на русской бумаге, и поэтому совершенно не передается освещение. Негативы же прекрасны.
С. ЭЙЗЕНШТЕЙН – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
1927 год
Посылается 1 500 рублей на расчеты с … Договорись с ним, что и как платить. Кроме того, приведите в порядок счетную часть, т. е. то, за счет чего есть счета для возможного проведения материала через кооператив.
