Моя жизнь и любовь. Книга 2 - страница 30

– Кто-то из филологов, или Макс Мюллер[71], или Карл Вернер[72], поставил меня на путь истинный, сказав, что у англичан больше возможностей субстантивации[73], чем в любом другом языке. Английский язык, как мне кажется, потерял почти все грамматические формы в борьбе за существование. Он более прост, более логичен, чем любой другой современный язык. Необразованные люди могут использовать его легче, чем любой другой язык, даже легче, чем французский, и это качество делает его пригодным для распространения по всему миру. Его истинная слабость в звуке, как известно Барону, заключается в привычке подчеркивать первый слог, который имеет тенденцию сокращать все слова. И еще шипящий звук, которого следует избегать, насколько это возможно. Худшая слабость в том, что английский язык характеризуется скудостью глаголов, хотя, как ни странно, рождён народом, более кого-либо склонном к действию. Но здесь поэты пришли на помощь и превратили настоящие причастия в глаголы, как в отрывке, который я процитировал из Раскина. Им же удалось превратить существительные в глаголы: «she cupped her face with her hand» (она закрыла лицо рукой); «he bottled up his wrath» (он сдержал свой гнев); «he legged it away» (он убрал его). Это всего лишь примеры, показывающие, как богатство английских существительных превращается в удивительное, неожиданное богатство английского языка в живописи глаголов. Во всех современных европейских языках есть прилагательные и эпитеты для изображения во всех цветах палитры, но только англичане способны использовать причастия настоящего времени, которые являются наполовину прилагательными, а наполовину глаголами, превращать даже существительные в глаголы, и таким образом придавать языку живописную красоту и скорость.

Хотя мне очень нравится классический греческий язык, греческий язык Платона и Софокла, я все же считаю язык Шекспира и Китса самым прекрасным в мире. Вот почему я возмущаюсь тем, как им проституируют и как его деградируют современные носители. Аристократия Англии из снобизма унизила свой язык до нескольких обмылков. Поколения снобов пытаются отгородиться от среднего класса не совершенством речи, а идиотскими шибболетами[74]. Английский аристократ унижает свой язык так же, как уличный бродяжка, который знает только одно прилагательное – «bloody» (кровавый). Английские аристократы глумятся над идеалом! Они знают очень много о внешнем: о теле и о мужской одежде, о социальных обрядах и тривиальных вежливостях… Но, увы! Они мало что соображают об уме и вообще ничего не знают о душе. Ничего!!! Какой аристократ в Англии когда-либо думал о том, чтобы развивать свои мыслительные способности так же, как многие школьники тренируют свои мышцы? До почти совершенной силы и красоты, при этом инстинктивно зная, что ни одна мышца не должна быть чрезмерно развитой, но все должно быть в полной гармонии. Даже в этом индуистский йог знает больше о мышцах сердца, желудка и кишечника, как о наиболее важных частях тела. Ни один англичанин не считает сегодня позорным быть полным невеждой в отношении немецкого, французского, итальянского и русского языков, а заодно не иметь ни малейшего понятия о достижениях этих народов в области мысли, искусства и литературы…

– Верно, верно, – воскликнул Барон, перебивая меня. – Об этом необходимо упомянуть. Но что именно вы подразумеваете под «душой»? И как можно ее развивать?