Моя жизнь среди индеанистов - страница 16

Нет, так и не стал я Маугли-2. Ну, и ладно. Но желание было горячим.

У бабушки в огороде я в одиночку собственноручно построил подобие типи из тополиных жердей и целлофановой плёнки от теплиц, за что был слегка поруган, но и быстро прощён. Хотел попробовать пожить там летом хоть немножко по-индейски, но не тут-то было!

Типи очень скоро оккупировали многочисленные двухвостки, чем-то оно им очень приглянулось, может, парниковым эффектом? В их компании как-то совершенно не думалось об индейцах, а уж чтобы переночевать в типи с костерком, в романтичной обстановке… об этом не могло быть и речи. Знаете, как кусаются двухвостки? Довольно больно и очень противно. И, главное, за что?! Никакой признательности за такие царские хоромы – просто какое-то форменное свинство со стороны двухвосток.

Так что странное для соседей сооружение, хоть и осталось надолго стоять в огороде, но в чисто декоративных целях.

Типа типи

Примерно в то же время я повадился с фотоаппаратом посещать киносеансы с фильмами про индейцев, чтобы снимать оттуда отдельные понравившиеся кадры.

Нелёгкое это дело, скажу я вам!

Мало того, что весь зал оборачивается к тебе на спуск затвора в тишине (а я-то при этом – сверхзастенчивый!), так ещё и нужный кадр очень сложно уловить. Проворонил момент – иди на следующий сеанс. Приходилось примерно запоминать, где Зоркий Сокол сейчас вот-вот повернётся и подставит мне свой орлиный профиль.

А дома проявишь, напечатаешь – всё смазано или нерезко, кадры-то в кино движутся. Да ещё и блёклые тени вместо индейцев – освещение-то на экране слабое.

Был в моей жизни и такой любопытный отрезок. Когда мне было лет 10—12, мы с дворовым приятелем смотрели двухсерийный фильм «Виннету – сын Инчу-Чуна» 10 дней подряд! Или даже больше. Это происходило, как своеобразный ритуал.

Представьте: летнее солнечное утро, и ещё одно такое утро, и ещё, и ещё… И каждое утро приятель опять и опять заходит за мной, и каждый раз спрашивает только одно: «Идём?» – «Идём!».

И мы бежим в кинотеатр по солнечным утренним улицам, гулким и пустынным – все же разъехались на лето, покупаем билеты (20 копеек за 2 серии, на утренний сеанс) и… опять попадаем в уже знакомый волшебный индейский мир – как к себе домой!

Мы же знали обе серии уже буквально наизусть, до последней царапинки на киноплёнке, до последнего щелчка в динамиках. И всё равно – каждый сеанс смотрели, как в первый раз!

А музыка! Ну, вот та самая раздольная мелодия из Виннету, в начале на титрах, на губной гармошке, от которой просто разворачивается душа! И уже до-о-олго потом не сворачивается. И та завораживающая музыка с дрожащей флейтой – где Шаттерхенд и Инчу-чун борются в воде… И сам фильм широкоформатный и потрясающе цветной. И такими насыщенными были те цвета и впечатляющими звуковые эффекты!

И эти две киноистории повторялись снова и снова, снова и снова – каждый день. Я-то ладно, со мной было всё понятно, но и товарищу моему не надоедало – вот что удивительно! Эта ежедневная радость – одно из самых волшебных воспоминаний моей жизни.

Жаль, невозможно передать тот манящий запах огромного, почти пустого, утреннего кинозала середины 70-х годов, с висящими пылинками в луче проектора, мощный звук из стереодинамиков, дающий эффект полного присутствия. А на экране – такая волнующая, невыразимо притягательная настоящая жизнь!

После сеансов мы выходили на улицу и казалось, что мы очутились на сером тюремном дворе…