МоЯн - страница 28

– Давай, только немного, – поставила условие остывшая девушка.

– Официант, виски! – произнес с апломбом, придавая театрального пафоса сказанному.

– Ты не работаешь в ветклинике? – считывая меня, пыталась предположить брюнетка.

На стол официант учтиво поставил два виски по сорок и колу.

– Давай сыграем в игру. Ты отгадаешь, кто я по профессии, и тогда тебе не придется платить за ужин.

– Что?

– А ты думала, наша встреча бесплатна? Мне казалось, четко дал понять расценки?! – с серьезным видом удивился ее вопросу.

Глаза Сесиль округлились. Я жутко захохотал, не выдержав ее наивности.

– Извини, мне показалось это очень смешным. Это действительно было смешно. Твои и без того большие глаза стали просто огромными, как в японском аниме.

– Это смешно, и я тебе почти поверила, – раскрываясь, засмеялась Сесиль. – Мужской эскорт. Знаешь ли, Москва – все возможно.

– У тебя красивые глаза, черты лица. Ты имеешь восточные примеси?

– Нет, у меня фамилия русская.

– Ты врешь. Кто смущается своих корней? Видимо, тот, кто не знает, какой реакции от собеседника ждать. Сам похож на таджика, когда не моюсь и не бреюсь. А когда отращиваю противные длинные усы и ехидно так улыбаюсь, оставляя вместо глаз щелочки, то похож на казаха. А ты еврейских кровей.

– Ты мне надоел! – шутя, обиделась Сесиль.

– По линии матери?

– Нет, по линии отца.

– Значит, тебе, исходя из еврейских убеждений, ничего еврейского не передалось. По их мнению, еврейство передается только по женской линии.

– Глупость, но это так. Даже претендовать на гражданство не могу.

– С одной стороны, это предрассудок. Но с другой: продиктованная необходимость вечно скитающегося народа, теряющего мужчин в рабстве и в войнах. Носителями генофонда приняли считать женщин, иначе бы вымерли как нация.

– Логично. Любовь к арифметике передалась от отца, есть разряд по шахматам. Рисую.

– Точно еврейка. Ни одного вида тяжелого труда не назвала. Нет любви к земляным работам, и родина, видимо, где-то там.

– Родина у всех где-то там. Точнее, там, где лучше.

– Звучит пошло. А как же связь поколений? Привязанность к земле?

– Привяжусь к ней, когда двину кони! – звонко подметила Сесиль и захохотала. Ей понравилось такое резкое и такое мрачное уточнение.

За беседой мы незаметно уговорили двести грамм виски. Салаты сменились горячими блюдами. Сесиль все больше таяла, становясь по-дружески открытой. Душевность, острый ум придавали ей особый шарм, который лишь подчеркивал ее природную красоту. Она была совсем юной девочкой, ей было меньше, чем указала в анкете, всего-то двадцать один год. Но опыт был достаточным, чтобы подметить мой взгляд на ее груди и тут же обобщить, что все мужики – козлы.

– Он тебе изменил? – спросил, поднимая шот с виски.

Поднесенный к ее рту прозрачный стеклянный друг на мгновение остановился – она думала, говорить или нет. Глухо угукнув в него, проглотила уже не обжигающую солодовую прелесть. Сесиль смотрела в блюдо с остатками мраморной говядины и куда-то уносилась.

– Главное, не думай о нем плохо!

На этой фразе Сесиль подняла на меня удивленные глаза. И уже было хотела отстоять позицию оскорбленной мадемуазель. Но я тут же продолжил.

– Думай о нем ужасно! Например, так: к тридцати пяти у него обмякнет хрен и единственное, кого он сможет радовать, так это губку Боба. Или так: полысеет, все пассии, что набивались к нему в подружки, предпочтут совершенно других ребят, и он останется в гордом одиночестве. Начнет в голове перебирать всех, кому доставил кучу неприятностей и боли. И вспомнит, разумеется, тебя, такую легкую, такую сексуально-вызывающую, бескорыстно к нему привязанную. Решит, что сейчас самое время все исправить, и наберет. Нет, эта гадкая трусливая обезьяна напишет тебе семь лет спустя банальное «Привет! Как дела?». Тошнотность этого тривиального сообщения в том, что автор поленился подумать над более глубокой мыслью. Ему кажется, что больше и не понадобится, чтобы оценить его уровень отношения к тебе. Похоже на кость, брошенную небрежно между делом. Но ты будешь вить веревки постепенно из этого балбеса, наслаждаясь каждым мгновением, подшатывая и без того опрокинутое эго изменника. Твой ответ будет «это, собственно, кто?». «Как так?» – подумает…