Ничего, утешал себя мысленно кабардинский князь, сжимая яростно кулаки. Под защитой будущей русской крепости в моём родовом урочище и при поддержке мощного гарнизона, я быстро наведу здесь порядок!
Кургоко Кончокину уже рисовались в воображении бесчисленные отары и табуны, пасущиеся среди этого буйного разнотравья. Его бараны, козы и лошади! А ещё бескрайние поля и виноградники, возделываемые подвластными крестьянами…
Однако, до претворения заманчивых планов в реальность было пока далеко. И светлейший князь Андрей Иванов (Иванович) Кончокин-Черкасский – так теперь полностью, после святого крещения полагалось официально величать круто изменившего собственную судьбу кабардинского владельца – неспешно, под скрип рессор, перебирал в памяти бурные события последних лет своей жизни…
Новым русским именем его мало кто звал. Пожалуй, только педантичные царские чиновники. Вот уже год они обращались к князю в официальных посланиях, как к Андрею Иванову. Остальные же знакомцы, включая соплеменников, и даже многие русские офицеры, продолжали величать кабардинского владельца по-прежнему – Кургоко.
Из глубин памяти новоиспечённого подполковника неожиданно всплыли два имени – Никита Михайлов и Терентий Тимофеев. Кажется, так звали этих пришлых на его землю христиан – раскольников… Они появились со своими семьями, скарбом и малой группой единомышленников в урочище Мез-догу, как неожиданная заразная болезнь! Князь тогда ещё был совсем ребёнком.
Старшие в роду Кургоко Кончокина говорили, что самовольные русские поселенцы, нахально обосновавшиеся на чужих землях, нарушили какие-то важные обычаи у себя на родине. И поэтому были вынуждены бежать на Кавказ от мести своих правителей и гнева священников.
Но всё бы ничего… Свободной территории у семейства Кончокиных хватало! И компромисс между владельцами земли и переселенцами был вполне возможен… Однако, эти русские не желали платить дань его прадеду и деду! А потом и отцу.
Мало того – раскольники стали охотно принимать в свою общину всех желающих! Среди них оказались и беглые солдаты, и вероотступники разных конфессий, и бывшие рабы…
Кормились эти люди, поначалу, одним лишь рыболовством и охотой. Но как-то незаметно слабая, нищая община, до которой у кабардинских владельцев не доходили руки, доросла до скотоводства и меновой торговли с ближними соседями… А потом – и до земледелия!
За несколько лет раскольничье поселение, особо никем не притесняемое, сильно разрослось за счёт всевозможного, примкнувшего сброда. И укрепились в урочище Мез-догу настолько, что выбить отсюда незваных гостей законным хозяевам земли стало уже непросто. По крайней мере – своими силами и малой кровью.
Князь вновь ощутил давнюю, детскую тревогу. Он её чувствовал малышом, а потом и подростком… Когда речь в доме заходила о фамильном урочище Мез-догу – одном из угодий, принадлежащих клану Кончокиных.
Беспокойство и раздражение взрослых передавалось тогда и беспечному мальчишке, ничего не понимавшем в назревающем конфликте. Рано или поздно этот болезненный нарыв должен был лопнуть.
Надо признать, что Никита Михайлов и Терентий Тимофеев руководили вдвоём своей раскольничьей общиной дружно и умело. Всего за каких-то пять-шесть лет они сумели превратить её в вооружённое и укреплённое поселение… К которому уже так просто было не подступиться.
Раскольники наладили круглосуточную охрану общины, частично огородили жилища частоколом, а частично – окопали рвом… Понаставили везде рогаток. А количество поселенцев выросло настолько, что они даже возвели себе две молельни со старообрядческими восьмиконечными крестами, видимыми издалека!
