Но Настя о себе ничего не помнила. И не разговаривала, как не билась с нею лекарка…
А шесть месяцев назад – о, чудо – с губ девушки сорвались, наконец-таки, вместо нечленораздельного мычания и мучительных потуг заики, несколько первых разборчивых слов! И были они на русском языке. Являющимся, скорей всего, родным для заговорившей.
Хотя память к Насте пока так и не вернулась, стерев всю её прошлую жизнь, за полгода каждодневных занятий со Степанидой по развитию речи, девушка уже изъяснялась довольно бегло. И почти не заикалась.
– Она самая! – облегчённо вздохнула Степанида. – Я ж её сама в сени на полку с вечера поставила… Запамятовала совсем!
Травница взяла из рук девушки зелёную бутылку, откупорила… И понюхала осторожно содержимое штофа.
– Мне к Тенгизу, в грузинскую слободку пора, – врачевательница озабоченно наморщила лоб. – У него, похоже, болотная лихорадка начинается. Все признаки вчера были… Авось и удастся спасти мужика сей настойкой от тяжких последствий коварной хвори!
Но сначала, девонька, нам самим следует поберечься от заразы… Таково первое правило лекаря. Сбегай-ка мне быстренько за Серафимом!
И пока Настя, выскочив пулей за порог, исполняла поручение Степаниды, женщина, отодвинув бутылки и пузырьки в сторону, выставила на стол три одинаковых медных стаканчика. Разлив по ним немного тёмного, густого снадобья из принесённого четырёхгранного штофа, врачевательница добавила на глаз, в каждую порцию, чуть-чуть серого порошка из малого флакона, спрятанного в кармашке платья.
Разбавила содержимое стаканчиков кипячённой водой из глиняного кувшина… И энергично перемешала получившееся лекарство миниатюрной аптекарской ложечкой из серебра.
Нынешний скромный дом Степаниды, по сравнению с её прежними двухэтажными хоромами, выглядел убого. Приземистая турлучная хата в малороссийском стиле, об двух оконцах, с белёнными извёсткой стенами и нахлобученной на неказистую постройку крышей из плотных вязанок болотного камыша, была поставлена на луке специально для лекарки и двух её сожителей. В первую очередь и за считанные дни… Дружными усилиями, почитай, всей казачьей общины.
Жилище Степаниде представители вольного воинского сословия возвели по нарисованному врачевательницей и травнице плану. Со всеми, необходимыми хозяйке пристройками и подсобными помещениями… Для скорейшего начала работы лекарки по своему целительному профилю.
И даже поставили дом ровно в том месте, которое указала им травница… На самом краю казачьего поселения, рядом с мостками через ров и по соседству с наблюдательной вышкой. В двух шагах от непролазной лесной чащи.
А всё жильё в хате, рассчитанной на трёх человек, состояло из двух небольших комнаток, отапливаемых русской печью. Имелись здесь ещё крохотные сени, чулан, погреб…
Перед домом лежал дворик, огороженный плетнём. А за хатой располагался огород, навес, два сарая… И отдельным строением – компактная фармацевтическая лаборатория, со всем необходимым для изготовления лекарств оборудованием.
Личный дом Степаниде казаки возвели на луке в числе первых капитальных жилищ, по приказу станичного атамана Павла Татаринцева. Сей умудрённый летами и житейским опытом человек был избран на круге, в конце лета 1763 года, официальным главой поселения… Взамен молодого сотника Ильи Сороки, исполнявшего обязанности предводителя общины лишь формально.
Казаки поставили хату Степаниде и помогли наладить ей подворье, когда ещё сами ютились на луке в шалашах… Возводили дом лекарке члены свободной общины, как важнейшую постройку для своего поселения. И весьма обрадовались, когда врачевательница, прибыв в урочище с караваном и осмотревшись на месте, изъявила желание жить не в будущей цитадели, а вместе с представителями родного ей, казачьего сословия.
