Но Вуди сам поймал ее руку и затащил в кофейню:
– Хоть нормального пойла хлебнем…
Лиза встрепенулась – он не сказал: напоследок! Это что-то значит? Это что-то значит!
Продолжая болтать так же оживленно, как в поезде, они выпили кофе, обменялись номерами телефонов, и Лиза сразу нашла его в «телеге», чтобы уж точно не потерялся. Отправила селфи, которое сделала наспех, потом жалела о том, что поторопилась, надо было хоть причесаться… Но побоялась, что Вуди сорвется с места, нырнет в пучину Москвы, и столица поглотит его целиком. Навсегда.
В метро их сразу оттеснили друг от друга, но Лиза не запаниковала – они уже не потеряются. Издали поглядывала на его редеющую макушку, едва торчащую из-за плеча спортивного парня, и думала с нежным удивлением: «Некрасивый… Чем он меня зацепил?»
И до сих пор не понимала этого: само существование Вуди противоречило всему, что было созвучно ее душе, ее природе. Нелепым взъерошенным галчонком, который немелодично выкрикивает грубости и готов продолбить ей темя крепким клювом, он ворвался в ее мир, где Лиза разводила райских птиц, плодя их своей кистью с завидным упорством.
– Краси-ивое, – тянул Вуди, взглянув на ее очередную работу, и ухмылялся, не оставляя сомнений в том, как примитивно все, что она пытается сделать.
В такую минуту Лизе хотелось стукнуть его по лбу чем-нибудь гораздо тяжелее кисти… Но уже в следующую он так трогательно строил голубые глаза, что ее рука тянулась погладить лысеющую голову. Что у него с волосами? Кто теряет их так рано? Не в Чернобыле же родился, в Сибири…
Не хотелось думать, будто Вуди так держится за нее лишь потому, что они – земляки и только друг с другом могут вспомнить детство в родном Челябинске, перебрать названия улиц, за которыми мгновенно вырастают дома, расстилаются клумбы, распахиваются двери кафешек, доносятся обрывки фраз и смеха, возникают причудливые уличные скульптуры. Остальных знакомых невозможно было увлечь в путешествие по чужому для них городу… Лизе тоже в радость стали такие мысленные прогулки, но она надеялась, что не только этим интересна лучшему другу.
На этот раз она не позволила толпе разделить их в метро, ухватилась за крепкий локоть, и их внесли в вагон вместе. У Вуди поехал вверх левый уголок рта, что Лиза замечала каждый раз, когда оказывалась так близко от него. Он защищался насмешкой от возможного волнения, которое стремился не выдавать, или его и впрямь забавляла ее близость? И только…
– Самое приятное, что Прохор Михайлович…
– Это кто еще?
– Вуди, ну ты что?! Это же хозяин дома.
– Точно-точно. Имена вылетают у меня из головы. И что он?
– Он сказал, что пустит к себе в дом только интеллигентных ребят.
– Ну вот все и решилось! Мне там нет места.
– Глупости. Ты же отличник! И можешь вести себя вполне прилично. Если захочешь… Уж постарайся!
Его насмешливая физиономия исказилась кислой гримасой:
– Думаешь, оно того стоит?
Вздохнув, Лиза выбросила последний козырь:
– А знаешь, кем раньше был Прохор Михайлович? Работал в архиве Следственного комитета. У него наверняка в памяти уйма невероятных историй!
– Уйма, – причмокнул Вуди с удовольствием. – Только ты способна так сказать…
– А как бы ты выразился?
– До хрена! И не смей говорить фу…
– Фу!
У него заблестели глаза:
– Стой, а ты не врешь? Чувак и правда работал в СК?
– В архиве.
– Охренеть! Что ж ты сразу не сказала? Я хоть присмотрелся бы.
