Мраморное сердце - страница 31

Когда они уже сидели со скульптором и трапезничали, Райан хотел расспросить его детальнее о том, как он добивается этой безупречной красоты своих скульптур. Пока он слышал лишь образные объяснения, и хотел иметь больше технических данных. Джулиан к тому времени их покинул, сказав, что вечером у него заказан столик в ресторане, явно романтический ужин с бойфрендом. Но Джулиан сейчас и не был тут нужен, он свою работу сделал, и теперь можно было глубже вникать в творческий процесс Жана Ланже.

– Всё дело в практичности и эластичности мрамора, – объяснял апатично Жан, болтая кубики льда в своём тумблере с виски. – Мрамор – невероятно удобный и податливый материал, обладающий всем необходим для того, чтобы не отвлекаться во время процесса лепки от назойливых нюансов, с которыми ты сталкиваешься во время работы с другими материалами. Я теперь работаю исключительно с мрамором, этим материалом богов, который способен не только сосредоточиться на самых мелких и выразительных деталях, но и наделить работу этим безупречным лоском, этой божественной чистотой, той высокопарностью, что люди нынешнего века давно уже утратили, ведомые самыми примитивными чувствами. С помощью мрамора я леплю собственное видение идеального человека, мрамор – моё орудие по гармонизации и творению целостности. Мрамор позволяет мне играть в бога. И я с тобой солидарен, не так легко восхищаться человеком после того, как найдёшь нить единения с моими творениями, познав мудрость целостности всего мира и его взаимодействия с человеческим духом. Райан, это – незабываемое чувство. Познать божественное начало и божественный конец, объединив их вместе и интегрировать в состояние гармоничной симметрии.

– Но тебя не пугает, что зарядив свои творения таким сильным и при этом личным опытом, люди могут неверно интерпретировать твои работы? – Райан бесцеремонно наполнял их пустые бокалы новой порцией виски.

– Ты знаешь, – ответил Жан спустя какое-то время, смакуя во рту глоток охлаждённого спиртного напитка, – я – тот ещё собственник в своём творчестве, никогда не считаюсь ни с чьим мнением. Но когда работа уже готова и не требует никаких коррекций, она уже неуязвима на любую критику, она как бы имеет иммунитет, и ничто не способно ни на йоту изменить её внутренний мир. Даже массовые негативные мнения отталкиваются от её безупречного мрамора, не загрязняя её ауру своим пессимизмом. Мои статуи в этом олицетворяют вечность. Вечности всё по барабану. Так что единственным моим условием является не работать на заказ. Заказчик всегда – я сам, и если покупатель заинтересован купить мои готовые работы, это возможно. Но никакие миллионы мира не заставят меня работать над чем-то, что я не до конца познал. Я не делаю полусырые или лишённые душ и целостности работы, какие бы мне ни предложили деньги. Иначе я стану клепать мусор ширпотреба, пускай и высочайшего качества. Но я не позволяю себе халтурить в своём творчестве, я слишком уважаю свой талант.

– Но как же Джулиан? – Райан пытался скрыть удивление противоречивых слов художника. – Ведь его ты согласился лепить? Разве это не заказ?

– Нет, – очень уж резко и категорично ответил на это Жан, поставив со стуком недопитый виски на слишком просторный для двоих стол. – Я сам выбрал его, он вдохновил меня именно тем, что распознал глубоко обратную сторону идеальности моих скульптур, он настолько хорошо их понял, что сам стал моей скульптурой. Мне и вкладывать почти ничего не надо, он просто излучает это состояние, когда находится рядом со мной или тем более моими скульптурами. И хотя он противится тому, что познал значимость смерти и её дополнение к жизни, он уже почти на пути к истине. К тому же у него нет проблем с самооценкой, у него есть все задатки бога, ему и копать не надо глубоко, чтобы вытащить наружу всю свою божественную суть. В какой-то момент он просто отключается и вдруг сам становится моей скульптурой, прямо бери и работай, даже настраиваться не надо. Это просто рай для художника найти идеальную для работы модель.