– Но раз уж лич может умереть… То как? И почему? – продолжаю недоумевать я.
– На самом деле это несложно. Особенно – по глупости, – саркастически уточняет мой собеседник. – Достаточно очень сильно повредить тело и лишиться возможности восполнять энергию. В таком случае, лич некоторое время еще проживет на оставшемся запасе сил, но когда связывающие его тело и душу чары исчерпают этот запас, душа отправится к Суртазу, а тело станет грудой обычных костей.
С полминуты я обдумываю услышанное. Не то, чтобы эта правда переворачивала мой мир с ног на голову, но…
– А ты как выжил? Сам же говорил, что Коаттан…
– В том-то и дело, – мрачно прерывает меня Альд, – что Коаттан не собирался меня убивать. Он хотел растянуть мои мучения на столетия… И это ему удалось, в принципе. И чтобы удержать меня на грани упокоения, он использовал мои же целительские приемы, – в голосе бывшего подселенца возникают брезгливым нотки, – грубо, топорно… Но эффективно, как оказалось.
– Тебя поэтому ситуация с Вааном так задела? – тихо спрашиваю я.
Альд смотрит вперед и молча пожимает плечами – не опровергая, но и не подтверждая мою догадку. Но мне этого и не требуется. Очевидно, что Мэб хоть и действует, как ему кажется, из лучших побуждений, но то какой мукой это оборачивается для лича, который хочет, но не может умереть – лично мне остается только догадываться. А бывший подселенец, наверное, понимает его, как никто другой среди знакомых мне людей.
– Не то, чтобы задела… – наконец, отвечает он.
Ну да, ну да, так я и поверила.
– Просто лучше дать ему упокоиться с миром, чем силой вытащить обратно, восстановить и получить потенциально опасного для окружающих безумного чернокнижника.
– По-хорошему, так можно сказать о любом личе, – задумчиво замечаю я, вспоминая, насколько прелестным, увлекательным и ни разу не пугающим был процесс моего воскрешения.
– Именно, – неожиданно соглашается Альд. – Поэтому я сомневался, помогать ли ему с посмертием…
– Но почему-то решил помочь.
– Думаю, ты и сама прекрасно догадаешься, почему, – огрызается бывший подселенец.
– Тебе и его стало жаль? – я не остаюсь в долгу.
– Нет уж, мне и одного раза хватило.
О, этот подзабытый ехидный тон…
– Приказ Суртаза, – Альд вздыхает. – А так как рана Ваана была категорически несовместима с жизнью без сильной магии, пришлось обеспечивать ему посмертие. Конечно, в прошлом мне приходилось исцелять и более серьезные повреждения, но тогда я хотя бы был в собственном теле…
Последняя фраза прозвучала так, будто он пытался оправдаться. И вряд ли – передо мной. Хотя бы потому, что прежде бывший подселенец этим как-то не слишком заморачивался, когда требовал доверия и подчинения.
– А если мы… позволим Ваану умереть – это сильно разозлит Суртаза? – осторожно уточняю я.
– Разозлит? Если и так, то не думаю, что мы об этом узнаем.
– Ага, а если и узнаем, то это будет последнее знание в нашем посмертии, – я сопровождаю свои слова нервным смешком. – Учитывая то, что он сделал с Советом Древних и бессмертными жрецами.
– Что произошло со жрецами – я догадываюсь, – судя резкому воодушевлению, Альду смена темы его вполне устроила. – А что он сделал с Древними?
– Если я правильно понимаю, что произошло, он подчинил их при помощи кольца, а затем приказал отправляться на передовую, а там уже разрешил упокоиться.
Лич кивает, будто бы получив подтверждение каким-то своим мыслям.
