Вот он приближается в пике –
И вмиг раздастся смертушки щелчок.
«Лечу на помощь!» – тонет сокол в крике,
Другую птицу он поднял в поток.
Он сохранил покой, был весел,
Одно он не мог понять,
Кто глаза ему завесил,
Как он мог другую птицу снять?
Бывает в жизни такое и средь птиц.
Не знаю я, что делает такими их,
Но много на Земле прекрасных лиц,
Кто с лёгким сердцем гибнет за других.
ЛЬВЕНОК И КРОКОДИЛ
Львёнок подошёл раз к стоячей воде,
Он был зол и свиреп –
Днём побывал он в разной беде,
И от удара копытом чуть не ослеп.
И в ярости решил, что отраженье – это лев.
Он от удара тупо так соображал.
Легко он, на зад сев,
Выдал морды свой оскал.
Он рыкнул и ударил по реке –
Того, кто на него смотрел.
То глупых всех удел.
И по воде пошли круги.
Крокодил был там невдалеке –
Он плавал у куги.
И в ярости лев воду бил,
Там всё вокруг замутил.
Крокодил нападает там, где плеск,
Добывает так себе присест,
Так учили папы.
И попал он головой под ярость лапы.
И лежал он, оглушённый, там на дне.
Львёнок ярость свою так сбил
И увидел при ясном дне –
Морду в пасть он превратил.
– Что?! – издал свирепый рык,
В пасти задрожал язык.
– Ну что, от меня ты получил?
Я морду твою в пасть превратил!
Жаль, что ты не плыл,
А то с тобою не такое б сотворил.
Сын-то чей? Наверно, сучий…
Лев не знал – спас его просто случай.
ВОРОНА И СИНИЦА
Ворона в Индии была,
Пророчицей же Пава там слыла.
Когда павлин усердно всё кричал,
Местные все знали – то дождей начало.
Потому его боготворили все,
И честь ему, почёт! Есть позволяли сев,
Не прогоняли его с полей
И были в восхищении от всех его затей.
Ворона позавидовала в том ему,
Решила предсказательницей стать всему.
И вот на родине на дерево взлетела,
Ботинком на сук села.
И начала своё «кар», снова «кар»,
Как говорят, лицом показывала свой товар.
Но обращали все вниманье мало,
И славы, словно Паве, не перепало.
Синица к дереву раз подлетела,
На ветку села и по-птичьему запела:
– Каркуша, что дерёшь ты горло?
Какая беда тебя припёрла?
– Хочу дождь криком я нагнать
И предсказателем погоды стать,
Чтоб были мне почёт и честь
И со стола там полного всё есть.
– Тебе вошла в головку блажь?!
Смотри, друг, в жизни этой не промажь.
А криком всем ты надоешь своим,
Рассердиться может даже херувим.
Конечно, не скажу про мужика,
На это дело у него рука легка.
Возьмёт он камень и даст по горбине,
И вспоминай потом тебя поныне.
Ну ты нашлась, во всём пророчица.
Лети туда – там вдалеке есть рощица.
С испугу там заткнись,
Запомни ты – меня всегда боись.
Иначе я тебе в горбину дам –
В головке сразу будет тарарам.
Синица пулей улетела,
Ворона вновь по-своему запела,
Но надоела человеку-другу,
Решил мужик пугнуть подругу,
Из дома вышел – ком земли он взял:
– Так надоела! Не меняешь песни! -
И ком земли ей в спину тут попал.
Хоть не хотела, получила тресни!
И с дерева она тут кувыркнулась
И по земле бегом враз умыкнулась.
Бежала и синицу вспоминала,
И плакалась там на свою судьбу,
И молча прикусила нос-губу.
И думала ворона так:
«Нет хорошей судьбы никак!
Синица не хотела, а пророчицею стала,
А мне камнем по горбине попало…»
Нет, надо жить – всему учиться,
Природу наблюдать, с нею породниться.
Нет, не нужны пустые тут слова,
За них бывает бита голова.
ДВЕ ОБЕЗЬЯНЫ
Однажды увидала обезьяна другую –
Такую для себя дорогую.
Ей говорит: – Я получила большое наследство,
Да жаль, что дед впал в детство.
Смеётся он и с того света надо мной,
Наверное, свихнулся головой.
