Мухтарбек Кантемиров - страница 16

Мы забываем о чае. Ясно, что все это прелюдия, что главный разговор будет о театре

– Мы – грань между драмтеатром, цирком, спортом и другими зрелищами. Нам удалось объединить это в интересную форму…., – говорит Клименко

И сам же веселится над патетичностью фразы:

– «Сохранение и развитие театрализованного представления» …Это я когда Юрию Михайловичу Лужкову писал письмо – применял такие слова.

– Знаешь, как это происходило? – спрашивает Марина, – Приходит Васильич в офис:

– Так… ну что, кофе попили, надо работать. Что будем делать?

Я предлагаю:

– Давайте письмо кому-нибудь напишем… В администрацию Президента…

– Нет, – говорит он, – Это слишком серьезно. Напишем… типа… министру культуры. Только слова надо пострашнее придумать.

И вот мы с ним сидим и извращаемся над этими формулировками.

– Они сами бюрократы и они требовали на этом же языке…

Но истории переполняют Васильича:

– Когда мы были на гастролях в Болгарии, в 96-м году – там как раз отмечали – 300-летие русского флота. И юбилей победы над турками.

В тот день принимали наш флагманский крейсер. И адмирала Кравченко со свитой.

А мы оказались в центре событий, потому что спектакль свой – «Серебряную подкову» переделали в актуальную постановку – «брали в плен» турецкий флагман с пашой.

Переодели казаков в морскую форму, кое-что поменяли местами…

И вот – начинается спектакль. Среди зрителей – министр обороны, члены правительства, губернатор, все руководство и, конечно – адмирал Кравченко.

А в «Подкове» по сценарию выезжает цыганский фаэтон, и везет его Рома – советский тяжеловоз. Тонну триста весит, красоты неимоверной – последний из могикан, вороно-чалый… Была историческая постановка, звучали напевы, катил фаэтон…

Теперь же под эту музыку у нас теперь выходили турецкие моряки. А Рома был «заряжен» наследующую сцену.

И Дима Гизгизов, каскадер, который управлял фаэтоном – побежал переодеваться в другой костюм – раздевалка там в нескольких метрах.

Но Рома слышит – что? Музыка? Музыка его, он под нее уже спектаклей пятьдесят отработал. Значит – пора.

Рома смотрит вокруг – никого нет.

– Ага, – думает, – проспали. Но я-то здесь…

Развернулся и поехал.

Когда он выезжал, Димка увидел, что это… понеслось. Он выскочил, но как… троллейбус не остановишь же…

Заорать: «Рома, стой!» – вот и все, что можно сделать.

А ребята работают на сцене и знают, что никаких лошадей-монстров быть не должно.

И вдруг – летит Рома. На хорошей такой скорости.

«Турки» кто – падает, кто – врассыпную.

Рома видит – что-то не то. Надо, наверное, порезвее?

Несется. Один круг сделал – по действию. И смотрит – его никто не останавливает – на арене никого.

Ромка заволновался, еще приутопил.

Думает:

– Надо еще пару кругов и завязывать с этим делом.

Такая махина и она галопом…

Я стою среди официальных лиц и размышляю – а все так хорошо начиналось! Чинно, благородно, красиво. В авторитете мы были. А сейчас как снесет Рома «Конный пикник» на хрен…

По спине у меня холодной струйкой потек пот.

– Там не только пот тек, – подсказывает Вовка.

– Но я играю до последнего – вроде это вполне обычное дело.

Командующий Кравченко говорит:

– Впечатляет.

– А то! – говорю я.

– Одна лошадь запряжена и ни кучера, ни всадника. Глядите, какого шороху наделал…

Я спокойно так бросаю:

– Радиоуправляемый.

Командующий Кравченко говорит своему заму:

– Видал! У каскадеров даже лошади радиоуправляемые. Учитесь. Не то что ваши корабли – на последних маневрах.