Мухтарбек Кантемиров - страница 31

Жили мы в основном на квартирах – цирк был небогатый. И сколько надо было прилагать усилий, чтобы всех вкусно и сытно накормить, устроить уютно. И я перенимал, что и как.

И теперь – все, что я умею по быту – это мама, а по работе – папа.

Наша труппа была известной – все время на виду. А что это значило в тридцатые годы?

Необходимость скрывать свою веру, ведь шло богоборчество.

Родители всю жизнь были верующие. Папа – мусульманин, как часть горных осетин. А мама – христианка.

И это уживалось в одной семье, переплеталось. Осетины мудры и терпимы к вере друг друга. Папа молился по-осетински, мы вслушивались в древние слова. Его молитвы до сих пор звучат у меня в ушах. Особенно обращение к святому Георгию – это величайший осетинский патрон.

Мама читала православные молитвы.

А мы просто верили в Бога, в то, что высшая справедливость есть.…

И мама каждое воскресенье пекла три пирога – как велит наша традиция.

Отец давал оценку советской власти, он видел ее подлинную суть. И мы это понимали. Но не могли из дому выносить ничего…

Как было воспитывать в таких условиях нас? Привить нам порядочность, благородство, высокий строй мысли?

Своим примером. Мы видели, что родители – труженики, и сами не могли иначе. Потом всю жизнь не жалели себя. Травмы – они же в цирке постоянно. Покалечишься, отлеживаешься, и только одна мысль мучает: все работают, а ты нет. Подымаешься, и идешь. И поэтому все долго не заживает. Зато – не нарушается номер, зато – партнерам легче.

Еще отец воспитывал нас – рассказами.

Это были удивительные рассказы. Они передавали самую душу нашего народа.

– Дети мои, – говорил папа, – На вас ответственность за весь род. Вот послушайте, это было в конце девятнадцатого века. По берегу реки бегали пацаны. Для осетин вода – это святое. Дон, Днепр, Днестр, Дунай – все названия по-осетински переводятся. Самое бережное отношение у нас к воде. А тут один мальчишка накакал в воду. Дело небывалое! С тех пор эту фамилию называли «поганящие воду». Из поколения в поколение называли так.

Этот случай с водой меня потряс! С тех пор я так боялся сделать что-то, что опозорит мой род!

И про лошадей папа говорил:

– Был случай. У нас в роду очень хороший конник погиб, его хоронили. Подвели к гробу коня, как положено. И отпустили его – уже никто на нем ездить не будет. И вот выпускают его утром в табун, а вечером лошадь не приходит.

Сыновья к пастуху:

– Где наш конь?

– Когда пригоняют табун – идет к вашему дому, – отвечает тот.

Вечером сыновья пошли навстречу и увидели. Конь подошел, тронул мордой знакомые ворота, повернулся… Пошел на кладбище и простоял у могилы всю ночь.

Или еще. Убили всадника. Конь над ним встал, и никого близко не подпустил. Невозможно было подойти. А у убитого пояс, на котором висел кинжал. Конь хозяина за пояс взял, и нес больше двадцати километров – к шатру. Положил около входа и умер.

Это то, что осталось в легендах.

А в наши дни…

Когда папа работал в Гамбурге – там, на территории огромного зоопарка – была выставка, культуры разных народов… И у арабов – палатки. Младенцы и ползунки в них, а кто уже хоть немного ходит – те все работают.

И вот, вдоль палаток ходит белая арабская лошадь. Если кто из малышей выползает, она берет за рубашонку и возвращает назад.

Так люди собирались смотреть именно на это, ходили и заглядывали в палатки. Правда ли, что так бережно лошадь это делает – и ребенок даже не плачет?