Мухтарбек Кантемиров - страница 37

– Меня это бесит, – говорит Наташа, – Может, ты не знаешь? Там еще Федя ботинки на ремонт принес, старые ботинки, у него там что-то лопнуло. А здесь живет дед Кантемиров, у него иголки и нитки, и он всегда всем все сделает.

Мухтарбек смотрит на нее поверх очков – не гневайся, не роняй себя, и углубляется в работу.

Теплый запах дерева стоит в бане. Лампа освещает мои тетради…

Страшно было, что Кантемиров не станет рассказывать о себе.

Марина предупреждала:

– Он говорит мало, и всем журналистам одно и то же – чтобы общее… Про Асю расскажет, про то, как снимали «Смелых людей», что тринадцать метров арены малы – не раскрыться возможностям лошади.

Он скромный, у них не принято – хвалить себя.

Но не хвалить – вспоминать!

Мы вспоминаем.

Если нужно повторить – Мухтарбек повторяет с того же момента, с теми же интонациями что и прежде, вкладывая – и во второй раз – столько душевных сил в рассказ, чтобы слушатель пережил событие вместе с ним. Не жалея артистичности, не сокращая речь от усталости.

И, отвлекшись на минуту, сразу возвращается мыслями:

– Извини… я готов.

И это «я готов» – переносит в те минуты, когда он стоял за кулисами, и было ему – последнее мгновение перед выходом.

7

Какой в те годы была Осетинская слободка? Что окружало маленького Мишу?

Еще до войны здесь проложили рельсы, пустили трамваи.

Когда немцы подошли к Орджоникидзе, третий маршрут стал «фронтовым». С железнодорожной станции в школу №50, ставшую госпиталем, на трамвае перевозили раненых.

Но слободка была – не только местом, где что-то строили, изменяли… Это – особый неуловимый дух, который определял отношения людей, здесь царила аура доброты и взаимопомощи.

Рубен Манукян журналист, чье детство прошло тут, вспоминает:

– Однажды во время войны я заболел. Никаких антибиотиков, конечно, не было, а известный и верный аспирин не помогал. Кто-то из близких сходил за знакомым врачом и вскоре он пришел. Повесил на спинку кровати свою палку с перламутровыми инкрустациями и маленькой, видимо, серебряной пластинкой с надписью «От коллег» и начал прослушивать мне грудь стетоскопом. Выписав лекарства, этот милый человек еще добавил: «Хорошо бы поить его чаем с малиновым вареньем».

Сегодня легче найти птичье молоко, чем тогда зимой это кондитерское чудо. Но уличный телеграф работал бесперебойно, и уже скоро к нам зашла соседка тетя Полина с полным стаканом необыкновенно пахучего малинового варенья. У них был небольшой сад, выходящий на Терек. Этот почти царский подарок потом у нас в семье не раз вспоминали.

А разве забудется очень внимательная и интеллигентная семья знаменитых конных наездников Кантемировых? Главу семьи Алибека Тузаровича видели мы очень редко, а вот с младшим сыном Мухтарбеком, которого на улице звали тогда Мишей, мы учились некоторое время в одном классе пятой школы».

Не только Миша Кантемиров тянулся тогда к книгам. Читать и пересказывать приключения героев любили многие ребята слободки.

Они собирались на берегу Терека. Здесь были «плетни» – огромные корзины из прутьев, в которые потом сгружали булыжники, чтобы спасти берег от размывания.

Но ребятне казалось удобным загорать тут, курить, разговаривать вдали от взрослых.

После войны появилось много книг в дешевых обложках. Купить их можно было в КОГИЗе.

Манукян пишет:

«КОГИЗ чем-то напоминал клуб любителей чтения. Сюда не просто забегали за новинками, а долго рылись среди не такого уж богатого выбора книг, делились впечатлениями от прочитанного. Да и продавщицы хорошо знали своих клиентов и любили свое дело. В центре магазина стоял еще дореволюционный блестящий кассовый аппарат, который выбивал чек под мелодию каких-то звоночков и сам выдвигал ящичек для денег».