Мухтарбек Кантемиров - страница 36

Дом ста-а-арый… Ходишь – и полы скрипят.

В школу я пошел в сорок первом году. Это была знаменитая пятая школа, в которой учился Вахтангов.

От дома до школы было километра три. Трехэтажное здание, прекрасное по тем временам. И сейчас приезжаешь – видишь знакомый дом, двор, а вокруг все другое: город разросся.

Неподалеку от школы – маленькая станция, а на ней укреплена мемориальная доска: «Здесь останавливался А. С. Пушкин». Он ехал через Владикавказ по Военно-Грузинской дороге.

Учился я без особого удовольствия. Математика давалась с большим трудом, я приходил в растерянность – не мог понять задач, и если бы не Ирбек, который учится несколькими классами старше…

В школе не только математика – многое вызывало трепет. Особенно грозным казался директор – могучий осетин, кличка которого была – «Пират» Уже много после – он приходил к нам в цирк. Оказалось – добрейший дяденька. Я с удивлением думал: «И этого интеллигента мы звали Пиратом?!».

Радостей было немного: на перемене нам давали по маленькой белой булочке – это запомнилось.

И еще – Мэри. Мэри Гудушаури. Красивая девочка! Полугрузиночка-полуосетиночка. Маленькая, миниатюрная! Сперва мы сидели вместе, а потом пошло новое веяние: девочки должны были сидеть с девочками, а мальчики с мальчиками. И я пересел к своему другу Вове Перенашвили.

В первые военные годы было не до того, чтобы отец учил нас чему-то.

Но мы с Ирбеком каждый день тренировались: качались, бегали. После цирка – это было уже в порядке вещей. Папа следил строго, чтобы мы поддерживали форму. Рядом с нашим домом была красивая гора. Мы убегали туда, и там тренировались.

– Отец часто повторял: «Готовьтесь. Воротятся наши партнеры, и мы уедем в цирк».

Я хорошо помню, как праздновали Победу. Мне исполнилось одиннадцать лет. В Осетии такие салюты были – такая радость кругом! Ой, сколько радости было! Тем более, что мы знали – теперь все будут возвращаться домой… и наш Хасанбек

Тогда же папе пришла телеграмма из Союзгосцирка. Он сказал, что нас ждут. Ведь боялся в душе – война, разруха, кому мы нужны! А тут написали – ждем! Костюмы мамочка сшила. У Ирбека потом много лет была эта папаха, мамина… Его и похоронили в ней.

Из наших – мало кто вернулся.

Хасанбек, мамин брат Солтан…

До войны труппа была – двенадцать человек. А после из «стариков» остались только – Солтан и Хасанбек. И мы с Ирбеком. И молодые партнеры пошли в работу.

Мухтарбек утомлен. К тому же простудился – и разболевается. Прогулка утром с Асей по свежевыпавшему снегу не прошла даром. А теперь вечер, и он колеблется: попариться в бане? Прогнать хворь? И поглядывает на свою работу – мало успел, доделать бы.

Вначале думалось, что можно и работать и рассказывать одновременно, но нет… Стук молотка… Мухтарбек решает пощадить диктофонную запись.

Маленький «олимпус» примостился рядом на табуретке. Несколько раз неосторожным движением моим его сметает наземь, и он разлетается: крышка – в одну сторону, батарейки – в другую.

С той поры Мухтарбек начнет за ним приглядывать – и еще несколько раз в критический момент подхватит – неуловимым, молниеносным движением метателя.

Но ни баня, ни работа своя – не удаются. Знакомый приносит Кантемирову починить куртку. Не застегивается, зараза – а Мухтарбек сделает, и на совесть.

Кантемиров надевает очки, присматривается.

И заглянувшей в спортзал Наташе:

– Гляди Натуленька, что я придумал… Я вот это приметаю, а здесь пряжку приспособлю.