Мулен Руж - страница 27

Она написала графу, и тот незамедлительно приехал. Когда отец переступил порог комнаты Анри, его лицо мертвенно побледнело. На какое-то мгновение он застыл в дверях, лишившись дара речи.

– Папа! – закричал с кровати Анри. – Я скоро буду ходить! Доктор говорит, что я встану на ноги! Гляди! У меня сняли гипс!

Он отбросил в сторону одеяло.

Но граф не слышал его. Что это за шутки? Кто впустил сюда этого бородатого мерзкого карлика в дурацком пенсне? Нет, не может быть! Это не его сын! Не может быть, чтобы это был его сын, его единственный сын, наследник древнего рода!

– У меня больше ничего не болит, и доктор говорит…

Все еще не понимая, что происходит, граф машинально сделал несколько шагов в сторону кровати и остановился в замешательстве, по-прежнему глядя во все глаза на Анри.

– Мой бедный, бедный мальчик! – выдохнул он в конце концов.

А затем порывисто развернулся и поспешно вышел из комнаты.

Несколькими секундами позже громко хлопнула входная дверь.

– А почему папа убежал? – спросил Анри у вбежавшей в комнату матери.

– Ну ты же знаешь… папе некогда, у него мало времени. – Она сосредоточенно принялась взбивать подушку. – Он скоро вернется.

Подспудно Анри чувствовал, что мать говорит неправду, и когда несколько дней спустя она упомянула в разговоре, что графу пришлось срочно вернуться в Париж, то он просто вздохнул:

– Ну, ведь у папы столько дел, да?

Однажды утром он собрался с духом и спросил у матери напрямую:

– Как ты думаешь, мои ноги еще вырастут?

– Твои… твои ноги? Ну да, конечно… нужно только немного подождать. Ведь они так долго были в гипсе, что мышцам еще надо окрепнуть. На это уйдет еще какое-то время. Ну, может, год или два…

Ее волнение передалось сыну, и впредь он подобных вопросов не задавал.

Вскоре ему разрешили вставать и выходить на лоджию. Вдали сверкал на солнце скрытый за листьями пальм залив Анж. Все как и шесть лет назад. Снова он слышал щебетание птиц и треск цикад. В саду под окнами царило необыкновенное оживление, ибо в отеле остановилась сама королева Виктория. Несколько раз он даже видел, как августейшая особа в траурных одеждах садилась в карету, отправляясь на ежедневную прогулку.

– Доктор говорит, что недели через две-три ты достаточно окрепнешь, чтобы выходить на прогулку, – как-то раз объявила мать. – Так что самое время обновить гардероб.

К Анри пригласили портного, заранее проинформированного об особенностях юного клиента. Так что когда мастер вошел в комнату, то ровным счетом ничем не выдал своего удивления, а тут же принялся ловко снимать мерки с Анри, будто ему каждый день приходилось шить костюмы для бородатых молодых людей с широкими, мускулистыми плечами и по-детски хилыми ногами.

Вскоре Анри вместе с матерью отправились на прогулку среди холмов Ниццы. Они проехались по Гранд-Корниш, а потом побродили по залитым солнцем аллеям Ферра.

Анри ощущал себя заново рожденным. Он с волнением смотрел сквозь стекла пенсне на окружающий его мир.

– Гляди! Мама, гляди! – то и дело восклицал он.

Иногда ему казалось, что он вот-вот задохнется от счастья.

На глаза то и дело наворачивались слезы радости. Он хватал ее руку и прижимал к щеке.

Однажды они добрались до самого Мантана, откуда сквозь легкую дымку, окутывавшую берег Итальянской Ривьеры, виднелся купол собора Сан-Ремо.

– Давай как-нибудь съездим туда. Только ты и я, – предложил Анри. – Давай поедем в Италию?