Но ни Иви, ни Рик, ни кто-либо из прислуги не догадывались, что «юный мистер Алекс» и не думал сидеть сложа руки и злиться на родителей. Не таков был отпрыск О'Коннеллов. Его деятельная любознательная натура и любовь к родителям несмотря ни на что заставили Алекса искать пути тайно проникнуть на аэродром вслед за ними, а там и на самолёт как-нибудь попасть. Он взял с собой минимум вещей и, спустившись через окно своей спальни вниз, стал из-за угла наблюдать, как отец грузит их с матерью чемоданы в машину.
Рик не стал как обычно засовывать их в багажник, а положил на заднее сидение, чтобы быстрее потом достать. Это сыграло Алексу на руку: он дождался момента, когда отец зашёл на минуту-другую в дом, чтобы отдать последние распоряжения слугам и узнать, где задерживается Иви, и пробрался в багажник автомобиля, оставшись совершенно незамеченным.
Вскоре оба О'Коннелла заняли свои места, и машина, урча двигателем, проворно покатила по дорожке к воротам.
Джонатан Карнахан не любил больницы. Ещё с детства, когда мальчишкой упал с дерева и сломал ногу. Тогда ему пришлось провести в лечебном учреждении довольно много времени, ведь перелом вышел сложный, и не сработай врачи на совесть, парень мог бы на всю жизнь остаться хромым. Джонатану хорошо запомнились специфический запах и унылая обстановка внутри больничных стен, стоны других пациентов и не самый вежливый медперсонал.
Вот и сейчас его окружало примерно то же самое, только дело происходило уже за тысячи миль, а вокруг говорили не на английском, а на арабском. В остальном же это были всё те же желтоватые стены, жёсткие узкие кровати и смесь запахов лекарств, гноя на ранах и естественных человеческих выделений, которыми лечебное учреждение было обязано лежачим больным.
И хотя для него, европейца, британского подданного постарались обеспечить более-менее комфортные условия, положив в палате всего с тремя соседями, всё это сильно вгоняло Джонатана в депрессию. Впрочем, как и плохое самочувствие. Три огнестрельных ранения, одно – в плечо, другие два – в ногу и в туловище навылет, едва не задев ребро, от которых он чудом не погиб, давали о себе знать непрекращающейся болью, не слишком сильной, но и не столь слабой, чтобы нельзя было забыть о ней. Из-за боли, да и всего остального, мужчина крайне плохо спал и потому пребывал в состоянии «зомби».
Но гораздо тяжелее была моральная травма от осознания открывшейся правды об Анне. Об Анне, которую он столь сильно любил, которую боготворил и готов был носить на руках. Она представлялась ему не кем иным как ангелом, спустившимся на землю, – не хватало только крыльев для завершения образа, но оказалась демоном, служащим злу. Какое горькое заблуждение! Какое разочарование! «Ведь я же давно не мальчишка! Я знал женщин и думал, что умею в них разбираться, но лишь увидев её, потерял голову!» – думал про себя Карнахан в минуты ясности сознания.
Вспоминал он и о сестре с зятем. Как же долго они не общались! А он даже не сообщил им, что уезжает в Египет – голова была занята лишь ею, Анной! С тех пор, как они познакомились, Джонатан находился словно под гипнозом, а весь остальной мир перестал для него существовать. И вот сейчас, когда он один, в чужой стране, без документов и средств к существованию лежит в грязной вонючей больнице, с ним даже нет рядом самых близких ему людей!
