Один был седобородым стариком в белой, из того же света сотканной рубахе. Да и сам он будто состоял из света, но при этом казался вполне материальным, обладающим телом такой же плотности, как у обычного человека. Из-за длинной бороды и усов на вид ему было лет, наверное, девяносто, не меньше. Однако старческой дряхлости в нём не чувствовалось. Просто долгожитель в очень хорошем для своих лет состоянии. Второй был значительно моложе – лет пятидесяти, с аккуратно подстриженной бородой и ухоженными усами. Одежда его напоминала то ли древние доспехи, то ли фантастический скафандр, но без всякого головного убора или шлема. Волосы даже не были седыми – просто белые, как у любого блондина. Но тело на вид того же свойства, что и у долгожителя.
Старик подошёл ко мне – не подплыл, не переместился, а именно подошёл, ногами – и протянул руку для пожатия:
– Ну, здравствуй, Андрей.
И только тут я ощутил своё тело. Без всякой боли. Пожал его руку – она была совершенно по-человечески тёплой. И голос был не по возрасту молодой.
– Здравствуйте, – ответил я.
Старик усмехнулся в усы:
– У тебя, наверное, много вопросов?
Честно говоря, у меня не было много вопросов. Был только один: что со мной происходит?
– Ты прошёл инициацию. Как воин.
Вот тут у меня действительно возникло много вопросов. Несмотря на нереальность ситуации, я вспомнил, кто я есть, и всё, что было перед тем, как я оказался в этой бездне света. Можно сказать, пришёл в сознание. Если не считать того, что ситуация не казалась мне бредом. Моё сознание легко приняло то, что я находился в некой световой среде и говорил с людьми, сделанными из света. Как будто это такое естественное явление, давно мне известное. Редкое, но естественное.
– Простите, – сказал я старику, даже почему-то не подумав спросить, кто он такой, – а почему как воин? У меня такое ощущение, что вы меня с кем-то спутали.
– Когда ты видишь ясень, почему ты думаешь, что это ясень, а не орех, например? Но ты определяешь по виду, а мы по крови.
Старик отошёл, а ко мне подошёл тот, что моложе, и мы так же обменялись рукопожатием. Но молча. Человек только доброжелательно смотрел мне в глаза. Затем он тоже встал рядом со стариком.
Всё-таки ощущение, что меня приняли за кого-то другого, не проходило. Голова моя ещё не пришла в нормальное состояние, тысяча вопросов относительно происходящего теснились в ней и лезли вперёд, но я не решался задать ни один из них.
– Не спрашивай пока ничего, – сказал старик. – Потом сам всё поймёшь. Но кто мы, ты и так уже понял, это главное. А мы поняли, кто ты. Ты сегодня много получил и постарайся распорядиться этим разумно. А теперь иди. И помни, что мы с тобой одно целое, хотя и существуем отдельно.
И я шлёпнулся в мокрую и холодную грязь. И в боль. Теперь это была именно боль. Всё моё тело болело, было мокрым, холодным и грязным, голова раскалывалась, а кроме того, меня шлёпала по щекам, пытаясь привести в сознание, мокрая и перепуганная Марина.
Гроза уже громыхала в стороне, но ливень даже не думал стихать. И сквозь шум падающей воды я слышал её голос:
– Андрей! Очнись! Андрюша!
И опять пощёчина.
– Перестань меня лупить, – простонал я. – И так всё болит…
– Ой, ну наконец-то! – обрадовалась девушка. – Я же чувствую, что живой, пульс есть, а поднять тебя не могу. Надо перебраться в дом, хоть как-то, нельзя столько времени под дождём… Скорую уже вызвала, но они сюда пока доедут…
