Жую. Неожиданно вкусно, мне нравится.
— Батон? — удивлённо. — Почему именно батон?
— Это недорого и всегда пригодится. К тому же батон легко купить у нас в магазине.
Максим смеётся. Мы переглядываемся. Он тоже ест.
— Вообще-то вы правы, Ксения. Дарить дорогостоящие вещи не стоит, это может смутить меня, и вы будете неправильно поняты.
— Это как?
— Ну, если вы вдруг решите подарить мне два батона вместо одного. А это, как вы понимаете, уже дороже, и я могу подумать, что вы ко мне подкатываете. И вам нужен настоящий брак вместо фиктивного.
— О как!
— Ну да, — пожимает он плечами, закидывая кусок собственноручно приготовленного мяса в рот, жует медленно и аккуратно, не чавкая.
— И чем же отличается фиктивный брак от настоящего?
— А вы не знаете? — ухмыляется, откидываясь на стул, отпивая найденный в холодильнике сваренный мной для девочек компот.
— Ну я догадываюсь, но всё же было бы неплохо услышать вашу версию.
— В фиктивном браке нельзя целоваться.
— О как! — повторяюсь, как будто не знаю других слов. — А в обычном?
— Ну, в обычном это даже приветствуется.
— Тогда давайте всё же фиктивный. — Жестом прошу передать мне хлебницу, указывая на предмет, стоящий на краю стола, ближе к нему. — Не люблю, знаете ли, весь этот обмен слюной.
— Боитесь инфекций, Ксюша?
— Боюсь захлебнуться.
— О как! — копирует он меня, повторяя моё излюбленное выражение.
И, кивнув, резонно соглашается.
— А ещё, Максим, нельзя оставаться до позднего времени, хозяину может быть неловко сказать, что вам пора уходить.
— Опять выгоняете? — вздохнув, сверлит меня глазами — будь я в шкуре, у меня бы шерсть встала дыбом от такого взгляда.
— Спасибо, было очень вкусно, но скоро придут мои девочки. — Встаю, собирая тарелки. — Не очень хочется, чтобы вы встретились. Честно говоря, даже не представляю, как объясню им ваше присутствие.
— Но вы же хотели фиктивный брак? — Помогает собрать посуду, при этом перехватывает её у меня и складывает в раковину. Закатав рукава, начинает водить по фарфору мыльной губкой.
И откуда он только такой взялся?
— Я хотела среднестатистического мужчину, кого-то попроще, а не Алена Делона. Если придут мои девочки, мне придется врать, что вы из курьерской службы. А я этого не люблю.
— Из курьерской службы? – смеясь, возмущается он.
— Ну да, — зеваю: я никогда не высыпаюсь, моя бы воля — проспала бы целую вечность. — Хотя, — продолжаю, — какая тут у нас курьерская служба? Комбикорм для скота да навоз по себестоимости.
Смеюсь над его ошарашенным выражением лица, оно сейчас невероятно забавно. Мы снова играем в гляделки. А затем оба дёргаемся, замирая возле раковины, одновременно услышав детский голос.
— Мама, а кто это?
***
— Мама, а кто это? — смотрит Ася на Максима, прищурившись диким хищным зверьком.
Перепуганная, маленькая и, несмотря на характер, беззащитная. История с комиссией не прошла даром, ребёнок боится незнакомых людей. Переживает, что её заберут от матери.
Я улыбаюсь ей. Моя совсем ещё маленькая девочка.
— Асенька, родная. — Присаживаюсь на корточки перед старшей дочерью. — Это дядя-курьер. Он сейчас уйдёт.
Смотрю на Дубовского, он выглядит растерянным. Но золотисто-зелёные глаза не выражают ничего плохого. Взгляд скорее ошеломлённый.
— Это что такое?! — неожиданно вскрикивает старшая дочка, заставляя меня краснеть. — Никаких курьеров в нашем доме не должно быть! Там вообще-то Ника с велосипеда упала, а тут этот!
