».
Ощутив внезапно краткий укол сочувствия, граф Монтро прервал чтение. Но Магдалена оказалась по-своему права, поэтому сейчас отступать было нельзя. Он слегка откашлялся и произнёс:
– Дорогой мой, безусловно, я верю вам, и если бы я напрямую спросил, прикасались ли вы недозволенно к моей племяннице, а вы ответили «нет», я бы поверил незамедлительно… но дело отныне не столько в вас, сколько в ней. В нашем общем положении. Рано или поздно вы пойдёте своим путём. Полагаю, это произойдёт в ближайшем будущем, так ведь?
Томас никак не отреагировал. Он стоял на месте, упрямо глядя графу в глаза. Но на лице его уже читалось раздражение.
– В любом случае Амелия не сможет оставаться со мной вечно, и вскоре тоже остепенится, – поспешил напомнить Джеймс Гилли. – Её привязанность к вам, мой мальчик, скорее связана с этим мятежным подростковым периодом, но и это пройдёт. Она гораздо взрослее, чем кажется, оттого и слухи распространяются быстрее. Видите ли, что я хочу сказать…
– Ты женишься на Амелии или нет? – живо отозвался лорд Стерлинг.
Его сын в то же мгновение побледнел и вытянулся, как по стойке смирно, от растерянности и смущения. Он попытался было произнести слова, но только закашлял, затем быстро начеркал что-то в записной книжке и показал собеседникам. Граф Монтро прочёл:
«Ты и сам знаешь, у меня иные планы, Амелия просто мой друг!»
Джеймс издал вымученный вздох и утёр платком лоб.
– Прекрати таскаться с ней, Бог знает, где! – воскликнул с живостью лорд Стерлинг. – Если бы ты бывал со мной на ужинах в столице и хоть немного интересовался общественным мнением, знал бы, какие разговоры о тебе гуляют! Мне стыдно было в глаза взглянуть Джону Стюарту, когда тот шутливо заявил, будто ты предпочитаешь компанию маленьких девочек заседаниям в кабинете министров!
– Эндрю, давай не будем горячиться… – заикнулся было граф, но приятель не стал его слушать.
– Какие унижения я претерпел, лишь бы подружиться с премьер-министром, графом Бьютом, и замолвить за тебя словечко? Чего ты сам уже никогда не сможешь сделать! Или ты женишься на Амелии Гилли и делаешь то, что настоящий шотландец должен делать для своей страны, или выметаешься вон, чтоб я тебя до конца своих дней не видел!
Голос лорда Стерлинга сорвался на крик, но Томас казался непробиваемым. Однако от его презрительного взгляда в сторону отца даже у Джеймса холодок пробежал по спине. Молодой человек не мог быть более уязвлён, чем сейчас, да ещё и собственным отцом; страшно было представить, что теперь за буря клокотала внутри него. Граф хотел было попробовать разрядить обстановку, но тут же двери кабинета распахнулись и в комнату вбежала его племянница. Она была одета в костюм для верховой езды, но без шляпки, так что её волосы растрепались, словно у рыжей фурии.
– Как вы смеете?! Как вы смете говорить о таком, словно Томас сотворил некое вселенское зло?
– Амелия, сколько раз я предупреждал тебя, что нельзя подслушивать?
Девочка лишь топнула ногой и гневно продолжила:
– Вы бросали ему эти ужасные обвинения прямо в лицо, а он даже не мог вам ответить! За что ему должно быть стыдно? За желание свободы действий? У каждого человека должна быть такая свобода!
– Воистину, дочь своего отца, – заявил Эндрю Стерлинг. – После таких речей и начинаются бессмысленные восстания, и ты прекрасно знаешь, к чему они ведут.
Амелия бросила в сторону мужчины яростный взгляд.
