В пионерский лагерь меня отправляли дважды, когда перестраивали наш дом. В первый раз со мной были брат и двоюродная сестра. Во второй раз только сестра, брат ехать отказался. Каждый день в лагере начинался с линейки. Всех выстраивали на площадке в центре лагеря, решали организационные вопросы, объявляли распорядок дня для каждого отряда.
Мне было трудно долго стоять на солнцепеке, темнело в глазах, и я имела неосторожность пожаловаться на это медсестре. Через несколько дней наш отряд должен был отправляться в двухдневный поход по лесу. И тут медсестра вспомнила о моей жалобе. Все ушли, а меня одну из всего отряда оставили в лагере. Я горько рыдала в уголке общей спальни, но никто меня не видел и не слышал.
Сейчас я думаю, что у меня был, скорее всего, какой-то врожденный порок сердца, частично компенсировавшийся со временем. В обмороки в очередях и в душных помещениях я падала всю жизнь. Но я научилась чувствовать приближение обморока и старалась сесть или выйти на свежий воздух, если это было возможно. Несколько легче стало после первых родов: я наконец-то смогла мыться в бане и мыть сына. Позднее я постепенно приучила себя пользоваться парной и сауной. От уроков физкультуры в школе никогда не отказывалась, во время учебы в университете занималась сначала в лыжной секции, потом перешла в секцию легкой атлетики. Подниматься в гору мне тяжело, а идти и бежать по ровной местности могу довольно долго. Очень люблю ходить по лесу, собирать грибы, ягоды, с удовольствием сижу с удочкой на реках, озерах.
К врачам обращаюсь очень редко, в самом крайнем случае и почти никогда не жалуюсь на свое здоровье. Отучили. Может быть, оно и к лучшему.
Мои ровесники и не только они любят иногда романтизировать наше детство. Вспоминают, как мы пропадали целыми днями на улице, играли в игры, ходили везде одни без родителей, ничего не боялись. Ходили, играли, родители были заняты. Кроме того, что у них был всего один выходной день – воскресенье, им хватало еще тяжелой домашней работы. Воду надо было носить из колонки, стирать в корыте, готовить в печи. Дрова заготавливались в лесу, их надо было привезти, распилить, наколоть, сложить в сарай. В холодные дни каждый день топили печки, причем трубу надо было закрыть вовремя, чтобы не угореть, но и не упустить необходимое тепло. Дети росли сами по себе, заниматься с ними было некогда.
Наш дом и тогда был двухэтажным, перестраивался позднее на две семьи для сестры отца. А сначала все комнаты были наверху, внизу – только большая кухня с русской печью и темный чулан без окон. Спускались и поднимались по крутой деревянной лестнице. Каждый из обитателей дома падал с этой лестницу хотя бы раз. А бабушка вообще как-то забылась, поливая цветы на подоконнике возле лестницы, шагнула назад и сильно расшиблась, упав спиной в лестничный пролет. Вечером надо было наступить на подоконник окна в кухне и повернуть выключатель за зеркалом. При свете по полу во все стороны разбегались крупные черные тараканы.
Иногда мы с братом устраивали на этой лестнице бои местного значения, вооружившись ухватами и кочергами. Я не сдавалась, хотя была младше на два года и, конечно, слабее.
Мама очень любила ходить в кино, они с отцом старались не пропускать новые фильмы. Последний сеанс в кинотеатре начинался в 10 часов вечера. Мы с братом оставались вдвоем. В один из таких вечеров, играя наверху, мы услышали, что внизу кто-то ходит. Подойти посмотреть страшно, и мы стали переговариваться как можно громче:
