Мама погладила её по голове.
– Хлеба бери. И картошку. Тебе оставили.
После завтрака Вера вместе с Лидой и мальчишками побежала в глубь леса. Толя с Настасьиными сыновьями – в осинник нарубить ровных стволов для укрепления стен убежища. Топор дед Григорий захватил с собой. А Вера и Лида свернули к елям, чтобы принести лапника на подстилку.
Вера могла дотянуться только до нижних веток. Они были толстые, и сломать их получалось не с первого раза. Лида же была повыше, поэтому уже скоро держала целую охапку.
– Давай мне свои, понесу, – сказала она Вере и взяла у неё ветки. – А ты, может, грибов где поищи.
Грибов Вера не нашла, зато набрала пригоршню кислой, будто щавель, заячьей капусты.
Вернувшись, девочки увидели деда Григория за работой. Он вонзал лопату в стены рва, расширяя убежище, а землю выбрасывал наверх.
– О, вы и об обеде позаботились, – похвалила мама Веру и Лиду и стала развязывать одну из простыней – с посудой. – Значит, у нас будут постные щи.
Вера положила на траву светлые листики заячьей капусты и вдруг вспомнила о своём тряпичном зайце, оставленном дома.
– Ну что ты загрустила? – заметила мама.
Вера подняла на неё влажные глаза.
– Мама, а мы вернёмся домой?
Дед Григорий с силой воткнул лопату в землю, выглянул изо рва и, улыбаясь, скомандовал:
– Отставить такие разговоры! Обязательно вернёмся. Ты мне, Верочка, лучше вот что скажи: знаешь ли ты, что это за место такое?
– Лес, – пожала плечами Вера.
– Лес, да не про-осто, – протянул дед. – Во время войны со шведами здесь русские войска дали бой, и враг дальше не пошёл. Вот так-то! Это место особенное.
Вера глубоко вдохнула. Может быть, и правда этот воздух, эти деревья, эта земля помогут им.
– Красная армия уничтожит фашистов, – сказал дед. – А мы поможем чем сможем.
«Подымайся народ, собирайся в поход!» – донеслась бодрая песня Бори.
– Покопаю-ка ещё немного, – спохватился дед и улыбнулся, – а то ведь Толя придёт – отберёт лопату. Бережёт он меня.
Через неделю места в убежище хватало на всех. Тесно, сыро от бесконечных дождей, зато какая-никакая крыша над головой.
Хлеб и картошка, что брали с собой, закончились. Спасала корова. «И как у неё получается из травы молоко делать?» – думала Вера, сжимая в зубах травинку. – Вот бы сейчас сорвать какой-нибудь одуванчик, а из него не горький млечный сок потечёт, а молоко. Настоящее».
На обед ели холодный суп: вода и сныть. Сидели в убежище. Костёр жгли редко, чтобы не обнаружить себя.
Как-то под вечер Толя позвал:
– Вер, пойдём раков ловить?
– А Борю возьмём? – Вере почему-то вспомнилось, как они с Борей тайком бегали из детского сада на речку.
Но Толя усмехнулся:
– Если он лягушку принесёт – пожалуйста. Я своих не дам. – Он показал Вере двух сидевших на дне банки лягушек: – Упустит – тогда все без обеда останемся.
Боря, услышав это, насупился, подошёл вплотную к Толе, которому был по грудь, задрал голову и твёрдо сказал:
– Я на червя поймаю. Не нужны мне твои лягушки.
Толя кивнул:
– Хорошо.
Во рву Боря с Верой накопали с десяток червей и вместе с Толей пошли на речку. У самой воды Толя вырезал ножом дёрн – получилась квадратная ямка. Потом обвязал лягушку тонкой верёвкой и положил в эту ямку. Сверху накрыл дёрном.
– Всё, ждём, – сказал он и отошёл на несколько шагов, не выпуская верёвку из рук.
Боря же сделал из ивовой ветки подобие удочки, привязал к ней червя и опустил в воду.
