– Пётр Иванович Сидоров, старший оперуполномоченный центрального городского райотдела, – представился он, достал удостоверение и предъявил. – А вы – Денис Павлович Егоршин?
– Да, Егоршин. Что тебе надо?
– Для начала – чтобы вы перешли «на вы». Я всё-таки при исполнении.
Я поморщился и окинул его оценивающим взглядом. Странный какой-то милиционер, вежливый не в меру. Таких не бывает.
– Зато я не при исполнении, к тому же у себя дома. И мне твоё исполнение до лампочки. Или у тебя имеется ордер?
– А что, есть причины для ордера? – удивился Пётр Иванович. – Нет, ордера нет. Хотел задать несколько вопросов, касающихся одного лица, с которым вам довелось встречаться. Но если вы не хотите впускать, тогда вызову в райотдел по повестке.
Он развернулся, чтобы уйти.
Приходить по повестке я не желал. Отделение милиции не то заведение, куда ходишь с охотой. Часа три как минимум придётся потратить.
– Ладно, заходи… – буркнул я, снял цепочку и открыл дверь.
Однако старший оперуполномоченный тоже проявил норов.
– Либо «на вы», – сказал он, – либо в мой кабинет по повестке и там уж точно «на вы».
– Хорошо. Заходи… т-те…
Он вошёл, снял полушубок, шапку, повесил на вешалку и прошёл в комнату, куда я пригласил его жестом, избегая обращаться «на вы».
– Прошу, – указал ему кресло, а сам сел на тахту. – Чем обязан?
Прежде чем ответить, Пётр Иванович осмотрелся, иронично поджал губы, но ничего по поводу моего жилья не сказал. А что можно сказать? Весьма непрезентабельная обстановка.
– Вы ведь кукольный мастер? – спросил он, проигнорировав мой вопрос.
– Я – безработный.
– Ну-ну, зачем же так? – покачал головой Пётр Иванович. – Хотя кукольного театра уже нет, но вы по-прежнему мастерите кукол и продаёте их. Не правда ли?
Я нахмурился. Разговор начинал приобретать неприятную направленность. Но разве с милицией можно когда-нибудь говорить на приятные темы?
– Согласно постановлению городской Думы с творческих работников: художников, скульпторов, мастеров ремесленных искусств – налог не берётся. Также нам бесплатно предоставлено место для выставки-продажи своих произведений в сквере Пушкина. Неужели что-то изменилось?
– Нет-нет, что вы, – пошёл на попятную Пётр Иванович. – Всё по-прежнему в силе… Я просто уточнял род вашей деятельности.
– Зачем?
Он опять проигнорировал вопрос. Обучают их, что ли, не слышать вопросы?
– Вам знаком этот человек? – сказал он, доставая из кармана фотографию.
– Нет, – ответил я, даже не взглянув.
Пётр Иванович понимающе усмехнулся.
– А по нашим данным, именно ему вы три дня назад продали куклу Буратино.
Пришлось посмотреть на фотографию. На снимке, сделанном в морге, было запечатлено тело обнажённого человека среднего возраста с ярко выраженными трупными пятнами на теле.
– Никогда его не видел, – повторился я.
– Полноте, Денис Павлович, в кармане пальто этого человека найдена кукла вашего изготовления.
– Мой покупатель был в тёмных очках, а лицо так закутано шарфом, что наружу торчал только нос. А вы мне показываете голый труп.
Пётр Иванович кивнул и достал следующую фотографию.
– Этот?
Вторая фотография была точь-в-точь как в газете «Город». Вероятно, следователь и предложил её опубликовать, преследуя какие-то свои цели. Скорее всего, и статейка в газете была инспирирована следственными органами: смерть бомжа – рядовой случай, чтобы о нём писать.
– Похож, но не он.
– Точно? – удивился Пётр Иванович.
