– Абсолютно.
– Почему вы так уверены? Именно у этого человека мы обнаружили в кармане вашу куклу.
– Несмотря на всё это, – я мстительно обвёл рукой обстановку в комнате, – газетки иногда почитываю и знаю, что на фотографии труп человека, умершего задолго до того, как я продал свою куклу. А я атеист и не верю в жизнь после смерти. Неужели в милиции думают иначе? Тогда труп надо взбрызнуть святой водичкой, чтобы не шастал по городу и не колобродил умы оперуполномоченных.
– Ершистый вы, однако, человек, – заметил Пётр Иванович.
– Какой есть, – отрезал я. – Не люблю, когда меня беспокоят по пустякам.
– Кстати, – он спрятал фотографии в карман, – кроме вашей куклы при трупе было обнаружено четыре тысячи двести долларов сотенными купюрами. Сколько вам заплатил покупатель?
– Сколько бы ни заплатил, все мои. Я делаю своих кукол и продаю абсолютно на законных основаниях.
– По имеющимся у нас данным, вы получили за готовую куклу триста долларов и ещё пятьсот как задаток за следующую куклу. Не многовато ли?
– Некоторые за пасхальные яйца платят по двадцать миллионов, и никто не удивляется.
– Так то ж Фаберже! Ювелирных дел мастер. Звучит!
– А я – Егоршин. Кукольных дел мастер. Не звучит?
Пётр Иванович неопределённо покрутил головой.
– Или что – доллары фальшивые?
– Нет, не фальшивые. Но есть версия, что они похищены из пункта обмена валюты. Придётся деньги сдать – увы, такова процедура следствия. Я напишу расписку.
– Что?
От подобной наглости у меня перехватило горло, и я закашлялся.
– По окончании следствия деньги вам вернут.
– Ну дела! – Я деланно расхохотался. – Рэкетиры не трогают, а родная милиция готова ободрать как липку! Если бы у меня что-то и осталось, то сдал бы только по постановлению прокурора, понятно?!
– Куда же вы их потратили?
– Долги отдал! Еду купил.
– Еду… – иронично усмехнулся оперуполномоченный. – На все?
Я хотел отрезать: «Не ваше дело!», но вспомнил, что твёрдо решил не обращаться к нему «на вы».
– Нет, не на все. Ещё и занимать пришлось.
– Так-так… Это называется воспрепятствованием следствию. Не боитесь, что мы можем создать вам невыносимые условия существования?
– Боюсь?! – Наглое заявление окончательно взбесило меня. – Я своё отбоялся. А потом, – здесь я снова обвёл рукой комнату, – куда уж невыносимее?!
Словно в подтверждение моих слов на лоджии что-то со стуком упало с верстака и как бы покатилось по полу. Очень похожий звук, но я догадался, что это дробный стук деревянных башмачков быстро бегущего Буратино.
– Вы не один? – удивился Пётр Иванович, оглянулся на лоджию, но за шторами ничего рассмотреть не смог.
– Гы-гы, ха-ха, хи-хи! – угрожающе долетело с лоджии.
– Кто у вас там?
Я лихорадочно соображал, что ответить.
– Насколько знаю, – медленно, с расстановкой, начал я, – из морга было похищено два трупа. Второй пока не обнаружен?
– Нет, – впервые ответил на мой вопрос Пётр Иванович.
– Он там, – авторитетно заверил я, кивнув на шторы.
Оперуполномоченный понял издёвку, лицо его побагровело, но он сдержался.
– Можно посмотреть?
– Нет.
– Любопытно всё-таки…
Он начал подниматься с кресла, чтобы по милицейской привычке нагло проигнорировать запрет и направиться на лоджию, но я опередил его и встал поперёк дороги.
– Посмотреть можно только с санкции прокурора! – бросил ему в лицо.
С минуту мы сверлили друг друга взглядами, и он первым отвёл глаза в сторону.
– Нельзя так нельзя…
