– Возможно, – пожимает она плечами.
Я на мгновение прикрываю глаза, чтобы не слететь с катушек, и, только досчитав до десяти, снова их открываю.
– Что это значит, Брай? Этот парень – мудак.
– Такой же, как ты? – Брайони перегибается через стол, и на несколько секунд бутылка дешёвого холодного чая загораживает камеру, пока она пьёт. Закончив, она добавляет: – Тебя же не беспокоило, что я тусовалась с тобой. Конечно, с чего бы? Ты мог меня трахать, когда хотел. Где хотел. Так жёстко, как хотел. Но если я свяжусь с другим мудаком, кроме тебя – нет, ни хрена, так не пойдёт. Это может плохо кончиться для меня, не так ли? Для моего сердца, которое так важно для тебя? – Она издаёт горький смешок. – Оскар, морда моя, не выставляй себя дураком.
– Это немного другое. По-твоему, я мудак из-за того, что бросил тебя. Но Тайрон, несмотря на то, что всё ещё с тобой, такой благодаря своим поступкам, Брай.
– Благодаря своим поступкам, Брай, – раздражённо передразнивает она писклявым голосом. – Подумай ещё раз, Джонс. Мы живём в Бронксе. Здесь каждый день происходит какое-то дерьмо. Избежать его не удаётся никому.
– Брай, он…
Я прерываюсь, услышав, как под шагами скрипит снег. Оторвав взгляд от телефона, обнаруживаю девушку в свободном розовом пальто без рукавов и с белокурым лонг бобом[5].
– Фиби, – удивлённо произношу я, всё ещё держа телефон в руке.
Пальцем быстро провожу по дисплею, в то время как она приближается. Фиби ничего не говорит. Но это ей и не нужно. Я знаю эту развратную улыбку на её лице.
Через несколько секунд она подходит вплотную. В тот момент, когда она протягивает ладонь и кладёт мне на грудь, я наконец нахожу красную трубку на дисплее. Фиби толкает меня, пока я не упираюсь спиной в стену сарая. Мой айфон летит в снег. Порываюсь что-то сказать, но Фиби накрывает мои губы указательным пальцем:
– Тс-с-с.
Она так близко, что я чувствую её теплое дыхание на своей ледяной коже. Недоумённо моргаю. Что происходит?
Одну за другой Фиби расстёгивает пуговицы на моём пальто, а после спускается ниже и нащупывает застёжку джинсов.
– Фиби, это… нам нужно…
И в этот момент она рывком стягивает с меня брюки и трусы. Я задыхаюсь, когда холод касается самых чувствительных мест моего тела. Это не очень хорошая идея. Идёт снег, фоном Уильям орёт какую-то хрень о том, когда можно начинать петь рождественские песни, у меня в голове крутится Брайони, а я…
Ладно, всё это не имеет значения. Любая разумная мысль испаряется, когда Фиби губами обхватывает мой член. Глубоко заглатывая, она быстро согревает переохлаждённую кожу.
– Фиби, чёрт, да… – шепчу я, вцепившись пальцами в стену сарая.
Она ускоряется, впиваясь ногтями в мои бёдра. Это приятное жжение, которое сопровождается пульсацией внизу живота. Внезапно мне становится всё равно, увидят ли нас или услышат. Я не чувствую ничего, кроме стремления таким образом справиться с накопившимися заботами. Поэтому запускаю пальцы в волосы Фиби и надавливаю, жёстко проталкиваясь в её рот. Глубже, чем она способна принять. Судя по удивлённому выражению лица, мне не следовало бы быть таким резким. Но, чёрт возьми, я не в силах. Пусть и чувствую себя неимоверным засранцем, но пока Фиби демонстрирует, что всё равно хочет, что всё, что мы здесь делаем, в порядке вещей, мне это нужно. Другие колотят грушу, чтобы избавиться от мрачных мыслей, а я трахаюсь. Жёстко. Чем быстрее, чем более неконтролируемо, тем больше удовлетворения. Каждый толчок приносит облегчение.
