– Прошлой ночью я подала заявку на две стипендии, – сообщаю я, прежде чем Пейсли успевает вновь открыть рот. – В Торонто и Аспене.
Моя лучшая подруга хмурится и выглядит сбитой с толку.
– Стипендии? Ты имеешь в виду на катание на коньках? Но ведь «Айскейт» оплачивает тебе это. И почему Торонто? Что тебе делать в Канаде?
– Не на катание на коньках, Пейс. На университет.
– Оу, – глухо протягивает она. И после довольно длительной паузы интересуется: – Ты хочешь учиться?
– Вообще-то нет.
Я хихикаю, не в силах ничего с этим поделать. Смешок пробирается к моему горлу, и его не сдержать.
Пейсли смотрит на меня так, будто пытается разгадать загадку. Наконец она качает головой.
– Никак не могу понять, о чём ты. Ты хочешь забросить коньки? Поэтому больше не ходишь на тренировки?
– Я не хочу. – Я кручу между большим и указательным пальцами серебряный брелок в виде конька, который болтается на ключах от машины. Снаружи проносится парень на электровелосипеде, чьи колёса оставляют тонкий рисунок на утрамбованном снегу. – Но придётся.
– Почему? – Пейсли садится так, что теперь может смотреть на меня. – Это из-за твоего отца? Он больше не хочет тебя тренировать? В конце концов, это не проблема, Гвен. Мы поговорим с руководством и подберём тебе другого тренера. Ты больше не на испытательном сроке, тебе должны оплатить тренера.
– Дело не в этом. – Мои ноги так и подрагивают, а в голосе звучит эйфория.
– В чём же тогда? – Непонимающий взгляд Пейсли напоминает мне мой собственный, когда отец впервые заявил, что скоро всё может закончиться. – Твои родители хотят, чтобы ты бросила занятия? Они боятся за твоё будущее? Уверена, что можно с ними поговорить. У всего есть решение, Гвен, но, пожалуйста-препожалуйста, не отказывайся от своей мечты. Есть люди, которые всю жизнь борются за такой шанс и никогда его не получат, так что…
– «Айскейт» уволил меня, Пейс, – с широкой улыбкой сообщаю я. Всё это чертовски забавно.
Подруга замирает на середине монолога. Её глаза становятся ещё больше, чем обычно, а губы складываются в маленькую идеальную букву «о».
– Я тебе не верю, – твёрдым голосом отвечает она. – Ни за что в это не поверю.
– Так и думала, что ты это скажешь.
Руки дрожат, когда я открываю ящик центральной консоли. Меня переполняет неконтролируемое счастье, которое просто не поддаётся осмыслению. Откуда оно берётся? Почему появилось? Не то чтобы я жаловалась. Приятно быть такой беспричинно радостной. Я передаю Пейсли извещение об увольнении и наблюдаю, как её глаза бегают слева направо, поглощая строчку за строчкой.
Кожа её лица становится на оттенок бледнее, когда подруга опускает письмо и ошеломлённо качает головой.
– Но почему? – шепчет она. – Ты ведь очень хороша. Это какой-то абсурд. Ну вот посмотри на Харпер. Её прыжки ужасны. Но она же остаётся?
– У её родителей куча денег, которые они могут просрать на «Айскейт». – Я снова хихикаю, ощущая покалывание в районе солнечного сплетения. – Поэтому её ни хрена не вышвырнут.
– Но почему они вообще захотели кого-то уволить?
Я смотрю на свою лучшую подругу и… буквально сияю. Мир прекрасен! Никто не может причинить мне вреда! Я непобедима!
– Из-за тебя.
Растерянность мгновенно покидает лицо Пейсли. Теперь у подруги такой вид, словно она увидела привидение.
– Из-за меня? – тихо повторяет Пейсли, но мы обе понимаем, что ей, скорее всего, уже известен ответ.
