Мышка из Мышкина и величайшее ограбление банка, которого никогда не было - страница 7

– Вот моя альма-матер[3]! – почти пропел воодушевлённый Николай и стал резко снижаться. Мышка, на несколько секунд почувствовавшая себя в невесомости, еле удержалась, чуть не сорвав с голубя бабочку.

– А-а-а-ах!

И вот наконец под ногами твёрдая почва. Поправив очки и покрепче затянув ремешок на сумочке, Маруся огляделась вокруг.

Они оказались в сквере, с трёх сторон зажатом большим зданием жёлтого цвета. Напротив главного входа на высоком мраморном постаменте сидел в медном кресле медный человек, опираясь одной рукой о пюпитр, а другую вдохновенно отведя в сторону.

– Московская консерватория! – торжественно продекламировал Николай. – Под сенью сих дерев учился я когда-то! – заговорил он почти что стихами. – А это многоуважаемый Петр Ильич Чайковский – один из величайших композиторов мира!

И с этими словами, потянув Мышку за лапку, поспешил к памятнику.

На плечах маэстро, на коленях, под ногами толпились голуби – сизые, белые, коричневые. Все они шумно ворковали. Шёл ежегодный Всеголубиный конгресс музыкальных теоретиков.

– Ах, мы опоздали, – занервничал Николай. – Выступления назначены на девять, а уже половина десятого!

На голове памятника важно разгуливал солидного размера голубь. Весь серый, с белой манишкой. Под крылом у него был зажат портфель с важными документами: протоколом заседаний, списком выступлений и так далее. Это был председатель. Он заканчивал свою речь.

– …Музыкальная теория – это теория музыки, музыкальные теоретики – это теоретики музыки, – многозначительно объявлял он весьма очевидные вещи. – Семь нот – это три кита[4]! – вдохновенно провозглашал выступавший. Слушатели суетились, кружились на месте и одобрительно хлопали крыльями.

Мышка плохо разбиралась в теории музыки, поэтому очень скоро ей стало довольно скучно. Она решила не терять времени и поскорее отправиться на поиски железнодорожного вокзала. Николай был слишком увлечён происходившим и позабыл о том, что собирался её проводить. Ох уж эти музыканты! Маруся вздохнула, но не стала его отвлекать.

Взглянув ещё раз на памятник великому композитору, Маруся поймала себя на мысли, что выражение лица у Чайковского было весьма хмурое – казалось, что он был крайне недоволен тем, что председатель конгресса бесцеремонно водрузился у него на макушке. Впрочем, птицы – это удел всех памятников, поэтому приходилось терпеть.

Маруся растерянно стояла на огромной площади, посреди спешащей куда-то многоногой толпы, и чувствовала себя очень одинокой – просто маленькая мышка с маленьким чемоданчиком. Рёв моторов, гул голосов буквально обрушились на неё.

Неожиданно запахло свежеиспечёнными булочками, корицей и миндалем. Запах исходил из небольшой кофейни на другой стороне площади. Маруся, сразу вспомнив гостеприимный дом Михаила Ивановича, решила туда зайти и передохнуть.

Сидя за изящным столиком у окна и наслаждаясь свежим ароматным кофе, Маруся смотрела на суетившихся на улице людей, светофоры, машины. Даже деревья, как ей показалось, куда-то рвались. Глядя на город сквозь оконное стекло, Маруся подумала, что она смотрит немое кино. И ей очень не хотелось никуда выходить. В кафе было уютно, тихо и приятно пахло булочками.

Вдруг Маруся увидела маленькую девочку, которая шла с мамой по бульвару. У девочки был воздушный шарик. Она заметила Марусю и широко ей улыбнулась. Мышка помахала ей лапкой, девочка помахала в ответ. При этом верёвочка, за которую был привязан шарик, выскользнула из её ладошки, и шарик стал стремительно подниматься ввысь. Выше деревьев, выше купола храма, прямо к солнцу. Вместо того чтобы расплакаться, как сделали бы, возможно, большинство детей на её месте, девочка ещё раз улыбнулась Марусе, пожав плечиками. Дескать «пусть себе летит, может, он к кому-то торопится». Мышка проследила за полётом шарика, пока он окончательно не скрылся в облаках, глубоко вздохнула и, почувствовав себя гораздо увереннее, сказала себе: «Пора!» Выйдя к проезжей части, Маруся растерялась. Куда теперь? Как ей разобраться, где находится вокзал? Прохожие не обращали на неё никакого внимания. В Мышкине обычно даже незнакомые люди здоровались друг с другом, но здесь всё было иначе. Все спешили куда-то, и ей неловко было беспокоить их своими вопросами. Вдруг она заметила сидевшую на скамейке Кошку, лениво покачивавшую хвостом. Мышка облегчённо вздохнула. Вот её, кажется, можно спросить! Маруся приблизилась к скамейке. Кошка прищурилась и в ожидании замерла.