— После того как ты сказала, что я никогда не смогу тебя забыть, — положил он руки мне на коленку, упёрся в них подбородком и заглянул в лицо преданно, как щенок. — Я ведь и не могу.
— Вадим Ильич... — сглотнула я, чувствуя, как пересохло в горле и стало как-то совсем не по себе.
— Вадим, — поправил он.
— Вадим, — не стала я спорить, в конце концов, он мне больше не начальник, — можно я пойду?
— Куда?
— Домой, — помотала я головой, в ясности которой сейчас очень сильно сомневалась. Какая-то нереальность, фантасмагоричность происходящего создавала для меня эффект отсутствия. Словно там за его спиной на стене плясали тени, менялись театральные маски то комедии, то трагедии, а я была словно не здесь. Да и я была не я. Больше не понимала, что отвечать, как реагировать, о чём он вообще говорит.
— Нельзя, — покачал он головой. — Выходи за меня замуж.
Я закрыла, потом открыла глаза. Но он не исчез.
Ущипнула себя за ногу. И тут лицо его действительно поплыло, поползло куда-то в сторону. Но дело было не в нём. Это моё сознание, как в том романсе… и стайкою, наискосок... исчезли запахи и звуки...
Я потеряла сознание.
Не знаю, надолго ли отключилась, но в том забытье меня накрыло такое приятное чувство — лёгкости. И снился такой красивый сон. Арка, увитая белыми цветами. Ветер, треплющий фату. Мою, между прочим, фату. И я, счастливо смеясь, поворачиваюсь и вижу его. В чёрном фраке...
Дрим?! Господи, а он-то тут при чём? Но я так явственно слышу его голос. А свадьба? Ах да, мне же только что сделали предложение. Не он. Или оно мне тоже пригрезилось?..
Я приоткрыла один глаз. И тут же закрыла. Перед лицом маячила какая-то синяя картонка. Папка, догадалась я. Это она создавала ветер. Ей меня обмахивали.
— Сонь! Софья! — Я резко открыла глаза и увидела Агранского. — Слава богу! Ты как?
21. Глава 21. Софья
— Вадим? — я села, озираясь в его кабинете. Кроме хозяина «Тигровой лилии» и мягкого кожаного дивана, который зашипел, зашевелился подо мной как живое существо, никого. — Долго я?..
— Пару минут, — суетился он, наливая в стакан воду. Протянул: — Выпей!
Я сделала пару глотков. И вода громко заурчала в пустом желудке. С утра я, как обычно, не позавтракала — в холодильнике давно было шаром покати, а зайти в магазин просто было некогда. Ещё только закончились чёртовы месячные. Усталость, недосып, анемия. Не удивительно, что я отключилась.
— Спасибо! — вернула я стакан и, прижав руки к предателю животу, встала.
Агранский тревожно ждал. Вот только чего? Ответа или не покачнусь ли я? Но спрашивать: «А ты делал мне только что предложение?» было неловко. И давать ему повод себя обнять — падать, я тоже больше не собиралась.
— Вадим, можно мне получить расчёт? Распорядись насчёт него, пожалуйста.
Он улыбнулся криво и как-то загадочно.
— Иди поешь. А я пока отдам все нужные указания.
— Сдам форму, — спохватилась я, забирая её со стула.
— Оставь эти тряпки себе, — усмехнулся он и открыл дверь.
Напрашиваться на завтрак в ресторане, где уже не работала, я постеснялась. Хотела купить за свои деньги чай и пирожок, но девчонки всё равно меня накормили. Потискали на прощанье. Даже всплакнули. Но засиживаться было некогда. И я пошла в кассу. С тревогой.
— Вот здесь Тимофеева распишись за полученную трудовую книжку, — ткнула кассир в мою фамилию в журнале. — Проверь, всё правильно?
— А зарплата? — робко спросила я, удовлетворённо кивнув. — На карту, как обычно?
