Рядом, на откинутых сиденьях, спал бурмастер Коротаев: вонючие портянки размотались, потные волосы прилипли к морщинистому загорелому лбу. Пьяный Коротаев ёжился во сне и тяжело всхрапывал. Юрик старался на него не смотреть.
Напротив сидели главный геолог и его зам, оба дремали, мотая головами из стороны в сторону.
Незаметно Юрик заснул, а когда проснулся и выглянул в окно, увидел капельки на стекле, струящееся назад варево облаков и тумана, и желтовато-бурую тундру внизу. Прижатый к земле, вертолёт, глухо урчал, скользя над бездонными провалами бесчисленных озер. У Юрика захватило дух: нескончаемая равнина подавляла угрюмостью красок и неземной безжизненностью. «Как же можно здесь жить, – сплошная вода… А красиво. Как кружево…»
– Попадёшь сюда и каюк, – Юрик увидел рядом блестящий мутный глаз: Коротаев прижался лбом к холодному стеклу и, скосив взгляд, смотрел вниз.
Показалась большая река и седоусый кораблик на ней. Вынырнули светлые домики в несколько рядов на крутом берегу, серебристые баки для горючего, огромные даже с высоты. Тундра потеряла свои первобытные краски, исполосованная пунктирами машинных следов. Не замедляя хода, вертолёт резко снизился, шлёпнулся на бетонку и покатился к приплюснутому зданию с башенкой наверху.
В салоне сразу задвигались, завозились, позёвывая и растирая заспанные лица. Дверца в пилотскую кабину распахнулась, летуны в тесноте натягивали куртки, и было странно чувствовать вращение лопастей где-то наверху, как будто вертолёт был живым существом и мог не подчиниться командам людей.
На заправку полчаса и вперёд, – техник откатил дверцу и первым спрыгнул на бетон.
– О-хо-хо, – зевнул Коротаев, глядя на кучу тюков и ящиков в полумраке салона, – десант, за мной! – и, подняв воротник обвислого пиджака, полез наружу.
Пройдя через деревянный аэровокзал, они сразу попали в посёлок. На ночных улицах было пусто, с сухим шелестом сыпалась снежная крупа, небо отдалилось, висело серой плитой над серыми домами. Коротаев, давясь папиросным дымом и кашлем, грохал сапогами рядом с Юриком:
– У Глушкова-то должно быть… Обязательно должно… У Глушкова всё есть…
Глушков оказался начальником перевалочной базы. Все набились в его маленький зелёный вагончик, в тепло. Сам Глушков накручивал диск телефона.
Юрик с интересом огляделся: на кроватях кто-то спал – торчали только всклокоченные волосы, по стенам – вырезки из журналов, на столе недопитая бутылка с вином, чашки, вскрытые консервы.
Коротаев цепким движением встряхнул бутылку, оценивая, сколько в ней осталось.
– Вина что ли выпить, раз водка кончилась, – пробормотал он, работая на публику.
– Коля? – раздался голос Глушкова, – Глушков. Сейчас пришла «восьмёрка»… Да, из батагайского отряда… Ты её не заправляй. Понял? Пусть посидят, голубчики, суток двое – трое… Если что, говори – Глушков. Да… Ну всё, отбой.
– Ты понимаешь, что получилось, – Глушков повернулся к главному геологу, – выбил три тонны горючего, чтобы детей из интерната в лагерь на юг отправить…
– Ген, а Ген?… – Коротаев вопросительно смотрел на начальника перевалочной базы. Тот, не глядя, махнул рукой и продолжал:
– Тут как раз «вертушка» из Батагая пришла. Думаю, вот хорошо. Созвонился, договорился, заправку дал… Детишки километр целый бежали, с чемоданами, а он у них на глазах взлетел! Заправились, сволочи, и улетели. А теперь – пусть сидят. Горючки ни капли не дам, ты уж извини. Учить надо гадов…
