Даже не женился.
В библиотеке на ломберном столике стоял поднос с абсентом и различными фруктами в маленьких вазонах. Возле окна стояла Валентина Геннадиевна, верная экономка и даже далёкая родственница Людмилы Николаевны. Она нервно курила пахитоску и читала «Ведомости». В этом положении барыня её и застала. Та сделала глубокий реверанс, согнала с глубокого кресла кота и усадила вернувшуюся домой барыню. После нескольких дежурных фраз приветствия, Валентина Геннадиевна решила для начала поделиться задевшей её новостью, вычитанной в «Ведомостях».
– Людмила Николаевна, вы не представляете, что нынче изволил выкинуть Бенкендорф! – начала она издалека.
– Что же, если не секрет? – Людмила Николаевна удобно устроилась в кресле и взяла в руки один из кубков богемского стекла, по которым уже был разлит абсент.
– Вовсе не секрет, – продолжила Валентина Геннадиевна. – Он дал указание выпустить в свет наиболее полное собрание сочинений какого-то Пушкина!
– Чем же он провинился?
– Как?! Людмила Николаевна, вы меня поражаете! – всплеснула руками экономка. – Всем известно, что господин Пушкин и господин Боратынский посмели выпустить совместно книгу, которая ни одобрения, ни внимания государя не получила. Более того, оба претендуют на изобретённую ими форму русского языка!
– Ну и что? – пожала плечами барыня.
– Как что, Людмила Николаевна? – возмутилась экономка. – Этот Александр Сергеевич замахнулся на форму стихосложения, утверждённую самим Державиным! И, между прочим, вы прекрасно знаете, что самым модным поэтом в России является господин Кукольник, пропагандист и ученик школы Державина. Куда же Пушкин с Боратынским лезут? И замахнулись не слишком ли?!
– Может быть, и слишком. Нам-то что до этого?
– Да нет, ничего, – стушевалась Валентина Геннадиевна. – Просто этого Пушкина читать никто и никогда не будет, а господин Бенкендорф хочет это сделать приказным порядком. Нет уж, дудки!
– Ну, будет, будет! – одёрнула её Людмила Николаевна. – У меня тут проблема посерьёзнее.
– Что случилось? Чем могу быть полезна? – навострила уши экономка.
– Можешь. Конечно, можешь, – благосклонно кивнула барыня. – Я с тобой и раньше хотела посоветоваться, да суета одолела. Ты, надеюсь, помнишь Игоря Константиновича?
– Мешпухина? А то как же! Так он был в вас влюблён, так влюблён! Может быть, поэтому и не женился.
– Я о другом, – отмахнулась барыня. – Тут в моё орловское конезаводческое хозяйство пожаловали английские лорды по приказу своей королевы.
– И что? – удивилась экономка.
– А то, что они выбрали одного жеребчика! – объяснила хозяйка. – Прямо скажу, – красавца. И обещали огромнейшие деньги за жеребят от этого красавчика.
– Так это ведь хорошо! – обрадовалась Валентина Геннадиевна.
– Хорошо то, хорошо, – нахмурилась барыня. – Но был в это время со мной Игорь Константинович, который в конях разбирается много лучше меня, если не лучше всех конезаводчиков вместе взятых.
– И что он присоветовал?
– Присоветовал кастрировать этого красавчика, мол, поэтому от него жеребят будет не слишком много, но слишком уж прекрасных. А те деньги, которые заплатят за жеребят, окупят все затраты и обеспечат создание новой породы.
– И что вы?
– Я послушалась, – уверенно кивнула Людмила Николаевна. – Послушалась! Ведь Игорь Константинович плохих советов никогда не давал и не даст. Только вот жеребец что-то…
– Он… подох?..
