На третьем этаже военкомата располагалась с двухъярусными нарами, обитыми дерматином. Куликов нашел свободные нары, укрылся своей меховой курткой и моментально уснул. Без снов, провалился как в темную яму.
«Подъем! Выходи строиться на плац».
Куликов посмотрел на часы – восемь утра, дали поспать и на том спасибо.
Мороз со вчерашнего дня усилился. «Градусов 20—25», – подумал Куликов, глядя на клубы пара над головами. Дважды обошел плац в поисках своего взвода.
– Привет, – сказал вынырнувший из толпы Хлебников. – Я уже целый час за забором жду. Что тут было? Меня не искали?
– Да искали, один с топором и двое с носилками! – Пошутил Куликов. – Даже не надейся, Саша, мы тут нужны как в финской бане лыжи. Что тут было без тебя, как обычно, шмон, да и только. Как там в зазаборье?
– Всю ночь пили и я еще жив. Я кстати, и тебе принес. Будешь?
Хлебников достал из кармана стеклянную баночку. Они пробрались в самую середину толпы их 81-го взвода. Куликов открыл банку и присел, укрывшись за спинами. Они с Сашкой били рослыми ребятами под метр девяносто и их головы из толпы предательски торчали.
– Мне оставь немного, – предупредил Хлебников, озираясь по сторонам.
Куликов выпил и передал баночку Хлебникову.
Выбравшись из толпы, они закурили. Медленно выдыхая дым и пар, чувствуя согревающее на морозе действие водки, Куликов сказал: – «Теперь проясняется, что значит – фраза жить стало лучше, жить стало веселей. Не так много и надо».
Хлебников выбросил банку в обнаруженную рядом урну, место для курения, и сказал:
– Ты, брат, философ.
– Нет, я историк, – ответил Куликов.
Появившиеся вместе с перестройкой кооператоры, эти буревестники нарождавшегося капитализма, в кинозале военкомата непрерывно крутили видеофильмы. Отстегнули, кому надо денег и нашли свою золотую жилу первоначального накопления капитала. Куликов и Хлебников внесли свою лепту в становление капитализма в Стране Советов, заплатили 6 рублей за три сеанса вперед. Показывали американский боевик. Куликов несколько раз просыпался, на экране всякий раз стреляли или дрались. Так они и проспали до трех часов, когда их повели в кафе на обед, после которого Хлебников ушел к своим родственникам. Куликов до вечера бродил по плацу от одной группки призывников к другой. Слушал разговоры на тему – куда пошлют служить, анекдоты в основном давно забытые, но свежие для восемнадцатилетних ребят.
Наконец-то стало темнеть, потом густо пошел снег и потеплело. Грязный плац быстро преобразился в девственно чистый.
Повзводно призывников отправляли в казарму на третий этаж. 81-й взвод завели на третий этаж и построили в помещении. Перекличку не проводили, устали читать сотни фамилий. Поэтому Куликову не пришлось выкрикнуть вместо Хлебникова – «я».
Лысоватый майор, в профиль напоминавший курицу, из-за подбородка, переходившего как-то почти сразу в шею, не по – военному сказал:
– Кое-кто из вас курит по ночам, а это, сами знаете, опасно. Может возникнуть пожар. Поэтому сигареты и спички оставьте в ящике, – он показал на большой деревянный ящик у стены, – утром заберете». Куликов бросил свой «Космос» и спички в ящик. Остальные проделали то же самое, и ящик стал наполовину полным.
– Стройся! – уже со сталью в голосе скомандовал майор, – в одну шеренгу. Теперь мы проверим, как вами выполняются распоряжения старших. Все, что есть в карманах, положите в шапку и держите перед собой.
