Я человек спокойный и уравновешенный. Я человек спокойный и уравновешенный. Я человек спокойный…
Она все равно не могла успокоиться: вернулось чувство, сопровождавшее ее всю дорогу домой, но которое невозможно было ни выразить словами, ни четко оформить в голове. Это пощипывающее изнутри ощущение жидким туманом заполняло все тело и захватывало мысли. Ее руки снова дрожали, и не получалось ровно дышать – Валери чувствовала, что случится что-то плохое, что так взволновавший ее случай – только предупреждение, предисловие к чему-то много худшему.
Проблемы ее жалкого существования на время перестали волновать Валери, но она не могла выгнать из головы напряженное ожидание чего-то и полностью поддалась этому гнетущему чувству. Было тихо – и в доме, и снаружи: будто даже тише, чем в обычные вечера, и эта непоколебимая тишина, это сверхспокойствие заставляли ее еще сильнее беспокоиться, словно она ждала внезапного взрыва бомбы. Но ничего не происходило. Случилось лишь ожидаемое – ее отец вернулся. Он вошел в дом – как всегда тяжело дыша и покашливая – и увидел дочь на кухне, у столешницы, перемешивающую что-то в голубоватом пластиковом блюде.
–Ешь хлопья на ночь? Я бы на твоем месте подкрепился более основательно, – усмехнулся он, вешая грязное пальто на вешалку.
–Нет. Просто решила что-нибудь приготовить. Заняться нечем, – она старалась дать разговору шанс стать обычным, хотя уже ощущала, что само присутствие ее отца рядом тогда особенно раздражало ее, и она готова была взорваться в любую секунду.
Он взял открытую бутылку жюсте и наполнил свой любимый граненый стакан. Тишину нарушали только постукивание ложкой о стенки блюда и мерные глотки Альберта.
–Есть какие-то новости? – спросил Альберт.
–Знаешь про то, что…
–…случилось у Гейнсборо, – закончил Альберт. – Да, разумеется. И до нас донеслось. Сидели себе спокойно за бумажками, и тут – ба! Хорошо, что тебя там не было – представляю, как бы ты разнервничалась!
–Почему ты так уверен? – Валери перестала мешать.
–Я же тебя знаю, дорогая. По тебе даже сейчас видно, что ты волнуешься.
–Я не волнуюсь.
–Ну, вот…
Какое-то время оба молчали.
–У тебя есть новости? – задала вопрос Валери, уже настроившаяся не слушать. Ее собственные мысли были настолько громкими, что сначала заглушали голос Альберта.
–Да, странные. Это как-то…слишком резко, знаешь! Представляешь себе, Виктор отправляет сына заканчивать учебу! Прямо сейчас, да вот на днях, чтобы за лето он хорошо там устроился. Я даже с ним согласен: такому молодому человеку, как Александр, нечего делать в наших краях. Там у него будет больше возможностей себя проявить. Я почти уверен, что Виду отец тоже пристроит куда-то на лето, не скучать же ей здесь одной. (а она, Валери, значит, неподходящая для нее компания? Мыслишь по-скотски, пап. Хотя бы не озвучивал. Невозможно) Это все зав.учета мне рассказал. Он такой сплетник, жуткий! Как его вообще держат на этом посту, безобразие! Но эта информация верная, я подтверждаю…
Валери сжала в руке ложку в попытке вложить в это движение всю свою силу.
–Утром я созванивался с Роки Харбором, – тем временем продолжал он. – Мы обсуждали наши вложения в «Бонайре Корп», он предложил выкупить нашу долю. (Не дождетесь) Вряд ли они уже будут расширяться, особенно, у нас («Бонайре» – огромная компания, и они ТОЧНО БУДУТ расширяться, не важно, что там наговорил Роки)
