Те, кто молодость мне напророчил.
Ничего, что жена вновь бурчащий родник —
Это как бы шутя… между прочим.
Мир людей не прост: каждую секунду кто-то что-то делает – не может не делать: он живёт, ибо что-то делать могут только живые люди.
И мой умирающий товарищ тоже пытается что-то делать – за жизнь цепляется, вызывает звоночком жену, чтобы, может, в последний раз насмотреться на неё, не теряя при этом надежду, что только она может помочь ему обрести утерянное здоровье.
В былые годы он, как и я, легко и восхищённо бежал по жизни и пел:
Восхищаюсь нашим миром
И луной, и темнотой,
И лучом в окно квартиры,
И девичьей красотой,
Солнцем в небе, днём погожим,
Шумным дождиком в лесу,
И арбузом толстокожим,
Что домой в руках несу.
Восхищаюсь детским смехом,
Словом преданных друзей,
Детством, что далёким эхом
Песнь поёт в душе моей,
Горизонтом, что расцвечен
Ярким пламенем огня,
Что из встреченных мной женщин
Кто-нибудь любит меня.
Былые годы остались за спиной, пришло время размышлений. В душе много сомнений, но как сказал мудрец: “И огрызком карандаша можно написать поэму!”
Прав мудрец!
Если у тебя за спиной годы пройденных дорог, значит, им сопутствовали годы испытаний.
Каждое испытание несло с собой кусочек мудрости, они упаковывались в жизненный багаж и делали человека носителем великолепных знаний. Вот только к этому времени жизненные силы потихоньку покидали хозяйское тело, а хорошо отточенные карандаши в молодости, данные для написания поэмы жизни, превратились в огрызки.
Тут надо спешить!
Миру нужны поэмы, в которых присутствуют познания жизни для будущих поколений. Помешкаешь – остатками карандашей воспользуется нелюди. Есть такие среди нас – людей.
А не помешкаешь – поэмы напишутся. Пусть в них иногда проглянут грустные нотки по неизбежным потерям в пути, но зато там обязательно будут воспеты героические будни россиян, направленные на укрепление живучести родного государства.
* * *
Кстати – о грусти.
Не могу не привести, чуть изменив афоризм Дон-Аминадо, который он адресовал в своё время русскому зарубежью в первой половине двадцатого столетия, говоря, что “на каждом лице россиянина раньше можно было прочесть:
– Продолжение следует…
А теперь на каждом лице только и читаешь:
– Окончание следует”.
На дворе 2014 год, а у россиянина до сих пор нет дорожной карты в Будущее, нет даже намёка на него – светлого и счастливого, того, в которое в советское время звали тамошние вожди. Нам, нынешним, о нём не рассказывают и в него не зовут.
Мы сейчас живём за границей того удивительного государства, гордо величавшего себя Союзом Советских Социалистических Республик.
Мы – то ли беженцы из него, то ли он покинул нас, оставив нам вместо себя священные земли России.
Только на землях российских уже не хозяйничает человек труда. Нет у него жизненного восторга оттого, что впереди “планов громадьё”, поскольку в современной России нет этих планов. Впереди у большинства пессимистическое следует окончание.
В “Воспоминаниях” того же Дон-Аминадо читаем:
“Смена власти произошла чрезвычайно просто. Одни смылись, другие ворвались”.
Это он описывал захват власти в Одессе атаманом Григорьевым и его сподвижником Мишкой Япончиком в начале ХХ века.
Дальше: “недорезанные и не расстрелянные стали вылезать из нор и щелей… Все молчали. И те, кто стоял внизу… и те, кто стоял вверху… Каждый думал про своё, а горький смысл был один для всех:
![Bo][ing Day истребить «колхозника»](/uploads/covers/fe/bo-ing-day-istrebit-kolhoznika.jpg)
