– Я не совсем вас понимаю, вы же сказали…
– Она старается подавить в себе страх, вернуться к прошлому… но она уже изменилась, ее жизнь прежней не будет. Ксения решила жить, но прошлым. Чем раньше она поймет, что к прошлому нет возврата, тем лучше. Ее эмоциональные реакции сейчас нормальные, но дальше будет хуже. Она будет отрицать свое состояние, это только помешает выздоровлению.
– И что нам делать?
– К сожалению, сейчас вы ничем помочь не сможете, вы не сможете бороться за нее постоянно, тогда она будет зависима от вас, а это не выздоровление. Это ее борьба, вы должны только поддерживать и иногда направлять.
– Это все слова, мне нужны конкретные действия и примеры, – Перт уже вышел из себя, ему казалось, что Людмила помогает, но сегодня его дочь так испугалась, что он понял: это не помощь, а издевательство.
– Я не Бог, я не могу вам предсказывать будущее, я говорю, что будет с вашим ребенком. Не ждите от меня конкретики, я, как и вы, могу только направлять. Когда она готова будет работать с психологом, ситуация изменится, но пока она с трудом будет переносить людей в целом, про незнакомых и говорить не стоит. Запаситесь терпением.
Его переполняла злость и раздражение, душила ярость. Он ощущал себя бессильным, неспособным ни на что. Она же, бл*дь, психолог, она с этим сталкивалась больше, чем он, больше знает. Но и эта женщина не могла дать конкретный совет. Все обтекаемо, никакой конкретики… сами додумывайте, сами делайте. Указала направление, и все.
Он, конечно, понимал, все понимал. И то, что злится зря. Но не мог быть спокойным. Черт!
Но Людмилу все же услышал. Принял к сведению ее слова. Обдумает, и будет решать, что делать.
****
Если бы можно было совсем не спать, она бы отказалась от сна навсегда. Но знала, что это невозможно. Во сне тело отдыхает, сознание тоже. Это единственное время для организма, когда отключаются все барьеры памяти, мыслей, и так далее.
Но она боялась засыпать.
А врачи настаивали и заставляли принимать препараты, стимулирующие гормон сна, вроде эта чертова химия не вызывает привыкания.
В какие-то моменты Ксюша им была благодарна за сон, потому что проваливалась в бессознательное состояние так глубоко, что кругом были только темнота и тишина.
Но чаще было по-другому.
Она болталась где-то на границе сна и яви. Иногда слышала то, что происходит вокруг. Шаги чьи-то, как мать с отцом шёпотом ругаются, но стараются не тревожить её, не выходят из палаты… потому что тоже чего-то боятся.
А иногда она возвращалась туда… в тот вечер. И все повторялось, но сценарий был другой, Ксюша будто репетировала сцену собственного изнасилования.
Пыталась предугадать, что-то сделать по-другому. Но сколько разных вариантов ее мозг бы не предлагал для спасения, заканчивалось все болью, грязью и диким страхом.
В этот раз ей приснилось, что у нее в сумке каким-то образом оказался пистолет. Обычный ПМ, она такой даже в руке держала, они всей группой учились стрелять, правда, у нее выходило плохо.
Каким-то образом этот пистолет был у нее в сумке, и она успела его выхватить.
Ее схватили со спины, она задыхалась, а когда он попытался развернуть ее к себе, всадила всю обойму в его пах.
Телом не владели никакие эмоции, абсолютная пустота, никакого страха.
Ксюша развернулась, чтобы уйти, но услышала шорох за спиной. Повернулась. А тела нет.
Он стоит у нее за спиной. Снова. Обойма пистолета пуста. По телу прошла дрожь, сковало ужасом. Хотела бежать, но не успела. Схватил за шею и зашептал знакомым голосом:
