Лето-лето, кому и сколько, вон кукушка считает сутки. Разлетаются дней осколки. Мы с подругой пакуем сумки и отвозим в знакомый лагерь – там пока разместили семьи… Лето мается паркой влагой, одуванное семя сеет и звучит многоцветным гимном. Но у двух близнецов кленовых, там, где воинские могилы, появилось четыре новых.
Опустевший пчелиный улей. Хата-с-краю, со склочной тёткой. Спорит ражий диванный умник с бойкой девочкой, волонтёркой. Кто-то кривду разоблачает, кто-то желчью плюётся – врёте! И в смешном «вышивальном» чате перегрызлись все «за» и «против».
И на видео странный парень, весь растрёпан, небрит, распарен, хлещет ненавистью с налёту: как же весело всех убьёт он… Во дворе малышня стрекочет про песочные ямки, кочки, про машинку, следы кошачьи… про дела свои малышачьи.
Мел размазан в цветные кляксы. Бабки сетуют: осень близко. И вывозит сосед коляску, годовалую дочь Алиску.
Лето пахнет фруктовым чаем, помидорной листвой в тепличке. Лето лжёт – нереальным счастьем просто ехать на электричке с мужем в август, в соседний город, в травы пряные и густые, и от этого тоже горько, и от этого тоже стыдно,
будто счастье давно ослепло, и не вправе явить себя нам – сладким дождичком по полянам, соком яблок обманно-пряным, зовом птиц, луговым бурьяном…
Вот такое настало лето…
