На суше и на море. Том 1 - страница 20

Здесь, в синагоге, она была совершенно чужой, не смотря на сильное желание вспомнить былые счастливые детские годы с этими же подружками, в этих же стенах. Она много раз мечтала об этой встрече за долгие годы скитаний по России, СССР, Средней Азии, и не находила сейчас свершения своих чаяний даже частично.

От маленькой Эльки не осталось почти ничего, в синагоге была Елена Моисеевна Стрелец, взрослая много повидавшая женщина, убежденный атеист, революционер, коммунист-интернационалист, гражданин Советского Союза – теперь ее истинной родины, которую она сама создавала и страстно любила.

А в это время в ее отчем доме ее шестилетний младший сын Зорюшка любовался у окна незнакомым, но очень красивым пейзажем утреннего Гродно, берегами Немана.

Он замерз, стоя босым на медвежьей шкуре, но этого не замечал, наблюдая необычную картину за окном. В комнату тихо вошла тетя Поля и окликнула мальчика. Он обернулся, открытая улыбка озарила его лицо, и, показывая на окно, сказал: «Красиво, почти как в горах».

Тетя Поля не знала по-русски, но по лицу мальчика все поняла и рассмеялась.

«Пора умываться и завтракать», – сказала тетя Поля по-польски. Теперь настала пора догадываться мальчику. Он последовал за горничной вниз в ванную комнату, умылся, переоделся в свое будничное платье и в кухне сел к столу. Здесь его ожидало еще одно открытие – керогаз, на котором тетя Поля быстро разогрела гречневую кашу с молоком и поставила ее в тарелочке перед мальчиком. Его превосходный аппетит порадовал горничную. Каша была буквально сметена, пришлось дать добавку. Затем чай с молоком и гренками. Такой завтрак ему мама часто готовила, и он удивился, что тетя Поля готовит точно так же. Ему и в голову не пришло, что мама копировала тетю Полю, которая в мамином детстве готовила именно такие же завтраки: каша и гренки.

Поев все с аппетитом, быстро без всяких уговоров, мальчик начал надевать верхнюю одежду для выхода на улицу, чем озадачил горничную. Она хорошо помнила вчерашнее ЧП с мальчиком и не знала, что делать. Но в этот момент вернулась мама, которая раньше всех покинула синагогу. Поблагодарив тетю Полю, мама взяла сына за руку, и они пошли обозревать Гродно.

Прежде всего, направились к центру. Здесь возвышалось двухэтажное здание бывшей мэрии, а ныне размещался городской совет депутатов трудящихся. Над зданием развивался красный флаг СССР. Мама вспомнила, как здесь на городской площади встречали в 1914 году царя Николая II. Тогда над зданием мэрии развивался царский триколор и двуглавый орел Российской империи. Странное чувство охватило маму перед знакомым зданием: и сожаление об ушедшем детстве, и гордость за участие в создании новой большой родины СССР, флаг которой гордо развивался теперь здесь, на ее малой родине. Она попыталась это объяснить сыну, но понял он ее чувства гораздо позже, много лет спустя, когда уже совершенно взрослым человеком вновь посетил эти места.

С городской центральной площади направились к зданию гимназии, где мама училась. Там и сейчас находилась школа. Мама с волнением, а сын с интересом вошли в школу.

Мальчику этот визит был особенно важен. В сентябре ему предстояло идти в первый класс. В хорошо знакомом здании маминой школы все сохранилось как 26 лет назад.

Но никого из старых преподавателей мама не нашла. Пыталась получить справки о них в учительской, но почувствовала очень прохладный прием сегодняшних учителей. И только когда она настоятельно обратилась к директору по-русски, тот заулыбался и на чисто новгородском русском объяснил ситуацию. Местная интеллигенция не признала новую власть. Весь состав учителей во главе с директором был отправлен в отставку и заменен поляками, проживавшими долгие годы или родившимися в России, безусловно, лояльными советской власти. О судьбе своих коллег-предшественников он ничего не знал. Мама прекрасно поняла, в чем дело, она ясно могла представить судьбу своих старых учителей. Ей было их искренне жаль. Но, «Лес рубят, щепки летят», – мысленно повторила она жестокие, крылатые слова товарища Сталина.