Читать онлайн Илья Веригин - На узкой грани

© Илья Евгеньевич Веригин, 2021

ISBN 978-5-0053-5443-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ночь накрыла лес. Если днем он был просто мрачен, то в полной темноте казался зловещим. Вдобавок, кругом царила полная тишина, что поднимало в сознании, из самых потаенных уголков, первобытные страхи. Естественного освещения не было, луна скрыта за тучами. Фонарь или факел зажигать нельзя – это тут же демаскирует твое местоположение, при этом – если у возможных преследователей есть приборы ночного видения или ночные прицелы, то и в полной темноте шансов мало. Он брел вперед, не останавливаясь, раз за разом переставляя отяжелевшие и плохо гнущиеся от усталости ноги. Брел практически на ощупь, хватаясь за стволы деревьев и отодвигая ветки. Сил бежать как раньше, практически не было. Нещадно болела голова, а в ушах еще стояли отвратительные отголоски звона, наступившего после взрыва гранаты рядом. Разгрузочный жилет и автомат казались неподъемной ношей. На каждом шагу автомат оттягивал его вниз, но, раз за разом, парень прижимал его к себе, заставлял себя сделать еще шаг и еще, и еще. Очередной шаг – и он летит вниз по склону, не заметив впереди овраг. Ему казалось, весь лес и все, кто только мог быть вокруг, слышали грохот его падения. По счастью, шли минута за минутой – никто поблизости не появился. Парень попробовал подняться, оценивая свое состояние – вроде цел, ничего не поломано. Уже наплевав на осторожность, беглец достал из разгрузки полевой фонарь и включил его на малую мощность. Овраг был примерно два метра глубиной и тянулся в сторону, в самом низу распадка рос густой кустарник, а чуть дальше виднелось углубление с небольшим сводом, куда вполне можно втиснуться и даже сесть на землю. Это он и сделал. Погасив фонарь, опять прислушался. Насколько он мог слышать сквозь противный звон в ушах, вокруг было тихо, преследователи если и были, то след пока не взяли. Надо попробовать отдохнуть. Но, при малейшей попытке закрыть глаза, сознание упорно возвращалось к событиям последних суток.

Накануне они со своих позиций всю ночь видели и слышали, как из поселений и хуторов в долине доносились одиночные выстрелы, крики и шум, как будто что-то рушилось. Небо периодически озарялось заревом от пожаров. Младшие офицеры и рядовые раз за разом обращались к вышестоящим офицерам с запросом вмешаться, но, раз разом, получали команду не вмешиваться. Ровным счетом ничего, абсолютно ничего такого не происходит. С рассветом их глазам отрылась удручающая картина. Позиция миротворцев была на холме, поэтому обзор был хороший. Вся долина была в дыму, который поднимался от горевших хуторов и поселений. В приборы наблюдения солдаты увидели, что вооруженные люди гонят колонны безоружных гражданских в сторону своих позиций из поселков, причем попутно продолжая грабить еще уцелевшие дома. Тех, кто по их мнению, не торопился, подгоняли выстрелами под ноги.

– Хорваты? – спросил парень лейтенанта. – Что они там делают?

– Похоже они, шевроны HVO, – ответил лейтенант, продолжая смотреть в бинокль. – Хотя, скорее всего, просто наемники. Их там очень много. Мародеры чертовы!

– Что же они творят-то?!!! – раздалось сразу несколько голосов.

Совсем близко, метрах в двухстах, из распадка, откуда тоже поднимались клубы дыма, хорватские боевики начали выгонять на дорогу еще одну группу жителей. Среди них было много раненых, все волокли на себе же награбленный хорватами скарб. Заметив на холме миротворцев и то, что они не вмешиваются, боевики начали откровенно издеваться. Они хохотали, показывая в сторону миротворцев недвусмысленные жесты, стреляли поверх голов гражданских. Но и этого, видимо, им показалось мало. Поняв свою безнаказанность, боевики выдернули из колонны двух девушек, лет 17—18. Их повалили тут же на обочину дороги, вокруг собралась галдящая толпа мародеров, а через несколько секунд оттуда раздался короткий крик, полный боли. Грохнул хлесткий выстрел. Снайпер подразделения не выдержал, и один из насильников свалился в кювет, оставив за собой шлейф алой пыли. В сторону поста прогремела очередь. Со стороны миротворцев раздались одиночные выстрелы, достаточно метко поразившие некоторых бандитов.

– Группа в машины, вперед туда, отобьем тех, кого сможем! – лейтенант на ходу отдавал приказы. – Ох и влетит нам за это! Вся группа, двенадцать человек, быстро погрузились в бронетранспортер LAV-25, а также легкий бронеавтомобиль, машины взревели и рванули в долину. По миротворцам уже стреляли. Оставшиеся на позиции миротворцы прикрыли ударную группу огнем. Боевики же сначала открыли огонь по гражданским людям, которые теперь стали заложниками, пытаясь таким образом отогнать наступавших миротворцев, но из орудия БТРа по ним открыли ответный огонь. Бронемашины в считанные минуты оказались возле колонны. Выскочивший десант буквально смел эту небольшую часть напавшей банды. Но и среди мирных жителей были огромные потери. Лейтенант сначала криком, потом жестами (никто практически не говорил по-английски) пытался показать перепуганным людям, куда надо бежать в безопасное место. Когда его поняли, те, кто смог, двинулись в сторону основных позиций канадских миротворцев. Парень тогда и увидел двух мертвых девушек на обочине. Спасти их так и не смогли. Но в тот момент об этом думать было некогда. В сторону ударного отряда канадцев выдвинулись несколько грузовиков с мародерами. Стрелок в БТРе развернул орудие и открыл по ним огонь. Завязалась перестрелка, нападавшие откатились, оставив погибших, высыпали из машин и заняли оборону.

– Не останавливаемся, вперед, вперед! Прорвем их линию, пока не закрепились!

– лейтенант командовал атаку, параллельно связываясь с основными силами. – Сейчас подойдут остальные, поддержат.

Они и прорвались, подожгли два грузовика, частично выбили, а частично уничтожили подошедших хорватских боевиков и наемников, а оставшихся обратили в бегство. Тут же их отряд бросился в погоню за ними. Преследуя боевиков, группа миротворцев сильно углубились в долину и проскочила еще две сожженные деревни. Повсюду лежали погибшие люди, дома были все разрушены, а на дороге приходилось периодически объезжать убитых коров. Громыхнул взрыв, и впереди идущая бронемашина загорелась. БТР съехал с дороги и ткнулся носом в кустарник. Стрелок БТРа успел заметить место пуска гранаты и выпустил туда длинную очередь из орудия. Повторного пуска не было, но с трех сторон по нему начали стрелять. Пули с противным визгом щелкали и плющились о броню, высекая искры.

– Леопард 1, Леопарду 9! Мы под ураганным вражеским, просим помощи! – лейтенант вызывал базовый лагерь. – Наши координаты – квадрат 306789 шестьсот метров от Папуча в сторону Кукльица, дорога! Нас зажали!

– Леопард 9, как вы там оказались? – раздался в динамике спокойный голос, – приказа выступать не было! Сколько Вас там?

– Осталось восемь! Помощь нужна срочно, повторяю – срочно, иначе нас поджарят! Противник совсем рядом!

– Ждите, запросим указаний! Ваше выдвижение было несогласовано.

И вот так четыре часа. Четыре часа они довольно успешно отбивали то вялые, то более агрессивные атаки хорватов и наемников, которые видимо, еще не решили, что делать с попавшим в ловушку отрядом миротворцев. Отступить им не дали, стоило попробовать развернуть БТР, по ним начали опять стрелять из гранатометов. На все взывания лейтенанта по рации, база или отвечала «ждать», или просто отмалчивалась. Стрельба со стороны противника стихла. За время затишья зажатые миротворцы смогли укрепить временные позиции и перевести дух. Из них двое были легко ранены. Позицию пока оборудовали возле БТРа. В полной тишине прошло примерно полчаса. Неожиданно на связь с лейтенантом вышла небольшая группа французских миротворцев, которые оказались в похожей ситуации всего в километре от них. Они тоже были прижаты огнем наемников, только их положение было хуже, весь транспорт был уничтожен. После коротких переговоров десяток оставшихся в живых французов решили подойти к их позициям. Через пять минут начался плотный автоматный обстрел, похоже, что боевики окончательно пристреляли их позиции. Ситуация осложнилась тем, что в БТРе закончился боекомплект. Когда боевики это поняли, они усилили натиск, явно собираясь захватить их позицию. Надежда затеплилась с подходом французов. Перестрелка началась в стороне, хорватам пришлось оттянуть на них силы. К этому моменту у канадцев в строю оставалось четверо. Погибло еще трое, и тяжело ранило лейтенанта, он без сознания лежал возле БТРа. Патроны начали заканчиваться. До канадцев дошло всего два француза. Оба еле стояли на ногах, оба были ранены. На удивление, хорваты перестали обстреливать позицию.

С момента начала погони и боя прошло девять часов. Помощи так и не было. В кратковременных перестрелках их осталось двое. Он и раненый лейтенант. Последний пришел в сознание, приказал ему собрать у погибших оставшиеся магазины, пока опять затишье. Парень это сделал.

– Часть бери себе, часть оставь мне. Сбрось голубую каску, в ней ты более заметен…. – лейтенант начал хрипеть, отдышавшись, продолжил, – уходи в лес. Пробирайся на базу.

– Но…. – парень нерешительно начал возражать.

– Это приказ. Уходи. Есть шанс. Прямо отсюда и в лес. Я их задержу сколько смогу, – лейтенант передернул затвор, с трудом перевернулся на живот и подполз к колесу БТРа, оставив за собой кровавый след. – Направление помнишь? Уходи! Сволочи, бросили… – лейтенант закашлялся, выплюнул кровавый сгусток, – бросили нас тут, чтобы мы молчали.

Он выпустил длинную очередь в сторону позиций боевиков, которые в этот момент уже подбирались к ним короткими перебежками. Этим лейтенант выгадал несколько ценных секунд для парня. Тот больше не раздумывал и бросился бежать к лесу. И было самое время, поскольку через эти пару секунд раздался взрыв, на том самом месте, где он только что находился. Волной его бросило вперед, он машинально ушел в кувырок, встал и продолжил бежать, хотя его шатало, а в ушах противно звенело. Но безумный страх заставлял его нестись вперед.

Тогда это и случилось. До сегодняшнего дня, за все четыре месяца пребывания здесь, фактически в районе боевых действий, он ни разу не стрелял. Даже когда они вели ожесточенный бой, будучи зажатыми, он вел огонь в ту же сторону, что и все бойцы. А тут… Возле самой спасительной кромки леса из кустарника выскочил боевик. Он что-то кричал, а затем вскинул автомат. Парень зашелся в крике и нажал на спуск. Автомат выплюнул смертоносный свинец, боевика отбросило назад, кровавым кубарем он улетел в кусты. Не останавливаясь, парень проскочил в кустарник и дальше в лес, отплевываясь на ходу от подступившей к горлу тошнотворной желчи. Он постарался отогнать от себя картину, как падает со вспоротой грудью тот боевик на опушке леса. Ему надо было срочно уходить.

Преследователи были где-то рядом, сами выстрелы он слышал плохо, но вот свист пуль вокруг был очень хорошо различим. А еще противное чавканье, с каким они врезались в стволы деревьев. Сама погоня вроде как и отстала, но до темноты он бежал, не останавливаясь. Так закончился для него первый серьезный бой.

*****

Будильник противно и пронзительно запищал. Я машинально хлопнул по нему рукой, при этом прекрасно зная, что он через пять минут опять начнет так же противно вопить, а его звук будет бить мне по нервам, как раскаленное лезвие. Его не выключить, пока не встанешь и не повернешь рычаг на обратной стороне. Боже, как же мне неохота вставать. Две минуты, две бесценных минуты я еще валяюсь в постели. Однако само осознание того, что будильник опять начнет свою песню, и мне надо будет преодолевать себя, выдираться из ласковых объятий постели, было смерти подобно. Уж лучше встать сейчас. С великим трудом разлепив веки, я поднялся. Начинался очередной день, интересно, что он мне готовит. «Что день грядущий мне готовит?», так, кажется, сказал классик русской литературы Пушкин. Я увлекаюсь мировой литературой, в отличие от многих моих сокурсников, которые кроме канадской и американской литературы, не читают ничего. Если вообще, что-то читают. Мне было непонятно, как с таким узким кругозором, они ухитрялись пройти отборочные тесты в университет. Хотя чему я удивляюсь, ведь образование и так платное. Так что если хочешь учиться – плати. Для тех, кто оплачивал свое образование, без банковского кредита, вступительные экзамены оказывались простой формальностью. Мне, одному из немногих счастливцев, удалось получить более-менее льготные условия поступления, образования и проживания, за которые борьба началась еще в Старшей школе.