Алекс занимал половину небольшого двухэтажного дома. Когда, до 1939 года здесь располагались кавалерийские войска, на территории лагеря был штабной корпус и офицерский дом. Теперь в штабном корпусе базировалась комендатура с административной частью и следственным отделом, а офицерский дом так и остался офицерским домом.
У Крюгера был отдельный выход на улицу и отдельный выход в гараж. На первом этаже была прихожая и небольшая гостиная, а на втором две тоже небольшие комнаты, разделенные небольшой площадкой, куда выходила узкая лестница. Алекс занял комнату налево от лестницы так, чтобы между его комнатой и второй половиной дома оказалось несколько других помещений.
Вторую половину занимал комендант лагеря штандартенфюрер Франц Штангль с супругой. В мирное время это был бы добродушный толстяк, с такой же добродушной женой, любивший хорошо поесть и хорошо поспать. Трудился бы на какой-нибудь швейной фабрике, без халтуры, но и без особого рвения. Был бы душой компании, любил бы жену, растил детей и ждал бы внуков. Постепенно поднимался бы по штатному расписанию и, возможно, тянул бы какую-нибудь общественную нагрузку. Во время войны он, будучи пехотинцем по военной специальности, приобретенной во время срочной службы, быстро оказался не там, где ценилась инициатива и принятие решений, а там, где требовалось вести учет и поддерживать порядок. На момент нашего повествования было ему 43 года и с Алексом они явно симпатизировали друг другу.
15:00.05 декабря 1944 года. Вторник. Горничная.
Алекс Крюгер вызвал к себе в кабинет на втором этаже комендатуры гауптштурмфюрера Леерса, начальника службы надзора, и попросил отобрать для него 10—15 девушек около 20 лет из числа восточных славян. Леерс, понимающе, но едва заметно, улыбнулся, отдал честь и вышел. Через час он позвонил Крюгеру и пригласил подойти к компауду 18. Когда Крюгер подошел, Леерс встретил его у ворот внутреннего периметра. 8 девушек стояли у стены компауда и даже с двадцати метров, которые отделяли их от ворот, было заметно, как они дрожали от холода и, наверно, страха.
Алекс смотрел на них и думал про себя: «Экая ты, братец, свинья…». Гауптштурмфюрер Леерс ждал.
– Вон та, третья справа. – Сказал Крюгер и повернулся спиной к воротам.
Леерс внимательно посмотрел на третью справа девушку.
– Сербка, ей 22, господин Крюгер, – сказал он.
– Не важно. Выполняйте. – Ответил Крюгер и пошел в сторону комендатуры.
– Так точно, штурмбанфюрер, – услышал он вслед.
В семь тридцать вечера этого дня, когда в квартире Крюгера уже горел свет, Леерс, в сопровождении конвойного, привел сербку к подъезду Алекса Крюгера.
19:40. Квартира Крюгера.
– Как тебя зовут?
– Катарина Ткалья, господин Крюгер.
Зачем я ее взял? Почему именно ее?.. Они стояли в гостиной его квартиры на первом этаже. Леерс с конвойным ушли.
– Мне господин надзиратель сказал, что я должна называть вас господин Крюгер?
– Все верно, – Алекс рассматривал ее, – мне нужен порядок в квартире и здоровая еда. Но вовремя и незаметно.
– Да, господин Крюгер.
Алекс шагнул к ней, двумя пальцами взял за подбородок и поднял к себе ее лицо. Она подняла на него глаза. Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу, и затем он как-то неуверенно отпустил ее подбородок и убрал руку. Что-то в этом жесте было вынужденное.
– И еще… – Алекс недоговорил. Катарина ждала, – я буду звать тебя Кэт, – сказал он явно не то, что собирался.
