– Да, господин Крюгер, – сказала она через паузу.
Среднего роста, каштановые волосы, свободный разлет черных бровей, остатки румянца на щеках. Она стояла и спокойно смотрела перед собой, иногда поднимая на Алекса карие глаза. Даже под лагерной робой угадывалась ладная фигура.
Леерс принес также и оставил в прихожей объемную сумку с различными вещами, накопившимися за долгое время. Очевидно ему это все не впервой, подумал Крюгер.
– Твоя комната на втором этаже направо от лестницы. Разбирайся на кухне, ужин в восемь, завтрак должен быть готов в 7:20.
– Да, господин Крюгер.
– Выбери себе вещи, Алекс кивнул на сумку, – вид должен быть скромный, опрятный и… В общем, я посмотрю.
– Хорошо, господин Крюгер. – Она смотрела на него спокойно и, в целом, по-деловому. Он никак не мог понять, осознает ли она истинную причину ее появления здесь. Что-то неуловимое мелькало в ее образе, манере говорить, смотреть. Это что-то одновременно и раздражало и интриговало его. «Какого черта!» – подумал Алекс и пошел к себе наверх.
За ужином Катарина вела себя по-прежнему спокойно, без особого желания угодить, но и без показного равнодушия. «Ткалья – вспомнил он сербскую фамилию, надо будет узнать, что это значит…». Но пока Алекс так и не понял, как к ней подступиться. Хотя она была в полной его власти, и он мог бы просто сказать: «Иди в мою комнату». Но он в результате решил подождать день-другой. Даже не то, чтобы решил. Однако…
Однако день-другой растянулся на несколько недель, а потом и месяцев. Впоследствии Алекс никак не мог припомнить, как это произошло. Он приходил со службы, Кэт накрывала ужин, прислуживала корректно, спокойно. Убиралась, наводила порядок, неизменно спрашивала: «Что-нибудь еще, господин Крюгер?» и, получив отрицательный ответ, уходила к себе. Когда он возвращался из очередной командировки, она всегда, в любое время суток, встречала его, кормила.
Алекс отчетливо видел, что каждый раз, спрашивая «Что-нибудь еще, господин Крюгер?», Кэт была готова к приказанию идти к нему в комнату. Иногда ему казалось даже, что она именно этого и ждет. Но он всегда одергивал себя, хотя в первую очередь именно для этого он ее и брал. Ерунда какая-то. Наверно дело было в том, что вся эта ситуация нестерпимо его интриговала, и такой, казалось бы, естественный выход в перспективе грозил тусклым разочарованием. Он понимал, что Кэт невинна. Много раз вечерами он проматывал в голове возможные сценарии и варианты, но, странное дело, все они казались ему недостаточно пикантными.
Сербия.
Однажды вечером штурмбанфюрер Крюгер был в особенно прекрасном расположении духа. Он пришел со службы, переоделся в домашнюю пару и вышел к ужину.
– Подавать, господин Крюгер? – спросила Кэт.
– Подавай! – с наигранной театральностью махнул рукой Алекс и сел к столу. Кэт хозяйничала у плиты. Он смотрел на нее со спины.
– Кэт, а достань-ка ты мне коньяку, – сказал он.
Она оставила тарелку у открытой сковородки, прошла к буфету, достала бутылку, рюмку и поставила на стол перед Алексом. Он весело наблюдал за ней. Открыл бутылку, налил, выпил, поставил рюмку на стол и снова налил. Кэт поставила перед ним тарелку жареной картошки с колбасками. Все было свежее, аккуратное, в нужном количестве и нужной температуры.
– Что-нибудь еще, господин Крюгер? – она спокойно смотрела ему в лицо.
– Кэт, поужинай со мной сегодня, – неожиданно, в том числе и для себя самого, сказал Крюгер. Кэт замешкалась, – давай, бери тарелку, накладывай и садись. Расскажешь мне про Сербию.
