– Настя, хорошо на полу? – спрашивает Катя, не сводя с сестры глаз.
– Здорово.
– Стой спокойно, – еле удерживаю младшую. – Успеешь на пол. Ещё мне одеваться.
Одетая Катя сразу повалилась рядом с сестрой.
Лежат на полу и улыбаются. Одна – в серой шубке, другая – в белой. Как в известной песенке про весёлых бабусиных гусей. У обеих в глазах восторг.
– Как вам? – спрашиваю я, одеваясь не спеша, как и положено по-деревенски. – Нравится?
– Нравится. На полу всё по-другому, – заметила Настя. – Ты, бабушка, не торопись, не торопись.
Девочки уже освоились, начали переглядываться и посмеиваться.
– Тихо! В деревне не балуют, – напомнила я.
Внучки примолкли.
Не спеша, оделась и я. Сказала им:
– Теперь вставайте, гусята.
А они катаются, как шарики, по полу, встать не могут, смеются. Неловко им подниматься в шубах.
– Вставайте, вставайте. Вы уже большие.
– Бабушка, у нас не получается. Не можем. Никак, – ворочаясь с боку на бок, говорят внучки. – Помоги.
Поднимаю сначала белую шубку вместе с Катей, потом серую с Настей.
Повязали шарфы, взяли варежки и отправились на улицу. Всё произошло без суматохи, никто не вспотел, не устала и я. Так и впрямь проще. К тому же и забавно. А девочки были просто в восторге.
Всю зиму внучки просили, чтобы мы собирались гулять только по-деревенски.
Июль – пора ос.
Утро. Завтрак уже готов.
– Катя, иди кушать, а Настя потом, – зову на кухню младшую внучку.
Вместе за столом девочки много говорят, смеются, а порознь я их быстро покормлю. И – скорее гулять, к речке. Погода стоит чудесная!
Катя пришла сразу же, но, как всегда, без тапок. Только приблизилась к своему месту за столом – и, вдруг, как закричит! Лицо её исказилось.
– Что с тобой? – испугалась я.
– Больно, здесь, – рыдая, говорит Катя, указывая на пальцы ноги.
– Да что такое? Покажи ногу. Может быть, кнопка слетела с мольберта, а ты наступила на неё? Сколько раз тебе говорила: надевай тапочки.
На плач сестры прибежала старшая внучка Настя.
– Наверное, оса укусила? – сразу догадалась она.
– Оса? Надо скорее вытащить жало, – сказала я и устремилась к младшей внучке. – Покажи ногу.
Но не тут-то было. Катя спрятала ногу.
– Ба! Вон она, оса, на полу, – плача, говорит Катя. – Осторожно! Раздавить её можешь!
– Катя, надо немедленно вытащить жало, и тогда быстро всё пройдёт.
– Сначала осу подними, – настаивает внучка. – Потом ногу покажу.
Я увидела осу, она ворочалась на полу. Тут же разыскала два листочка бумажки. Одним на другой стараюсь поместить осу, причинившую боль моей девочке. Не так уж ловко у меня это получается – я сама боюсь осу.
– Крылышки не повреди, а то как она полетит? – всхлипывая, руководит моими действиями младшая внучка.
Наконец-то оса на бумаге.
– Не урони, – волнуется Катя, вытирая слёзы. – Покажи мне. Она жива?
Подошла к внучке. Показываю осу. Она шевелится, вот-вот полетит. Нужно выпустить её на улицу, как можно быстрее, и осмотреть ногу. Поворачиваюсь к окну.
– Ты что, хочешь выбросить её в окошко? – догадалась Катя. – Она же умрёт там!
– Не нянчить же мне осу, как грудное дитя. Выпущу на природу. Там она в своей стихии. Быстро наберётся сил и полетит домой.
Кажется, убедила Катю. Отпускаю осу в окошко и осматриваю ногу. Жала нет. Нога скоро заживёт.
И оса не погибнет!
