Тогда Хейман сказал:
– А что же остальные? Сколько из вас просто не могут точно вспомнить?
Практически все остальные студенты подняли руки.
Хейман кивнул и сказал:
– Ну что ж, ладно. Большинство из вас могли совершить точно такую же ошибку в какой-то момент своей жизни. Но сколькие из вас чувствуют вину за свои поступки или за то, что вам следовало сделать, но вы не сделали?
Шепотки в классе стали ещё более сконфуженными, кто-то охнул.
– Что? – спросил Хейман. – Неужели никто? Почему же?
Одна из девочек подняла руку и, запинаясь, произнесла:
– Ну… тут другое, ведь… мне кажется, что… ведь никого тогда не убили!
Класс одобрительно загудел.
Райли заметила, что в аудиторию вошёл ещё один человек – то был доктор Декстер Циммерман, глава психологического факультета. Похоже, Циммерман стоял за дверью на протяжении всей дискуссии.
Райли приходилось посещать пары, которые вёл Циммерман в прошлом семестре – то была социальная психология. Он был пожилым, вечно взъерошенным и добродушным мужчиной. Райли знала, что доктор Хейман считает его своим наставником и даже боготворит его, как и многие студенты.
Что же касается самой Райли, то её чувства о профессоре Циммермане были скорее смешанными. Он действительно умел вдохновить, но почему-то она относилась к нему иначе, чем большинство его учеников, хотя и сама не понимала, почему.
Хейман объяснил классу:
– Я попросил доктора Циммермана заглянуть к нам и принять участие в сегодняшней беседе. Я думаю, он нам очень поможет. Это самый проницательный человек из всех, что я когда-либо знал.
Циммерман смущённо рассмеялся.
Хейман спросил его:
– Так что вы думаете о том, что только что услышали от моих студентов?
Циммерман наклонил голову и задумался на мгновение.
– Что ж, по крайней мере некоторые из них полагают, что к этому случаю приложимы иные моральные нормы. Если вы пренебрегаете помощью кому-то и он умирает или травмируется – вы поступили плохо, но если всё проходит без последствий, то всё нормально. Однако я не вижу разницы. Поведение идентично. Разные последствия не влияют на тот факт, что поведение было правильным или неправильным.
В ответ на позицию Циммермана в аудитории воцарилась полнейшая тишина.
Хейман спросил Циммермана:
– Значит ли это, что все присутствующие должны испытывать чувство вины точно так же, как и Райли с Труди?
Циммерман пожал плечами.
– Может быть, как раз наоборот. Разве чувство вины приносит какую-либо пользу? Разве оно способно вернуть бедную девушку? Возможно, более уместно для всех нас успокоиться на этот счёт.
Циммерман вышел перед столом и обвёл взглядом студентов.
– Обращусь к тем, кто не был особенно близок к Рее. Что вы сейчас испытываете к двум её подругам – Райли и Труди?
Какое-то время все молчали.
Затем Райли с изумлением услышала всхлипы, нарушившие тишину аудитории.
Какая-то девушка произнесла сдавленным голосом:
– О, мне их так жаль…
Другая произнесла:
– Райли и Труди, мне бы очень хотелось, чтобы вы не чувствовали своей вины. Не надо. То, что произошло с Реей, было ужасно. Не могу представить, какую боль вы сейчас испытываете…
Остальные студенты эхом выразили своё согласие с высказавшимися.
Циммерман понимающе улыбнулся классу.
– Думаю, большинство из вас в курсе, что я специализируюсь на преступной патологии. Всю свою жизнь я старался понять ум преступника. И последние три дня я пытался разобраться в этом преступлении. И пока я уверен в одном: у убийцы были личные мотивы. Убийца знал Рею и хотел её смерти.
