«Скажи, ребёнок-дармоед,
Несчастный жук наш короед,
Что делать будем мы с тобой?»,
А надо мной опять Святой.
Учитель вновь перекосился,
В лице своём он изменился,
Затем мне низко поклонился,
Я очень сильно удивился.
Учитель сильно закричал:
«Смотрите! Вот наш идеал,
Всё лето силы надрывал,
Советской родины штурвал.
Герой войны – наша награда,
Уход за ним одна отрада!».
За совесть дальше он кричал,
Со стенки наш Ильич упал.
Упал Ильич, стекло разбилось,
Лицо опять перекосилось,
Знамение пока висит,
Учитель детям говорит:
«Отец его в войне сражался,
Танк был подбит, он подорвался,
Его поступок – всем урок».
За дверью прозвенел звонок.
«Останься, – вновь ко мне учитель,
Сухой души моей мучитель, —
И расскажи про амулет,
Тебе всего лишь десять лет».
Я подошёл опять к окну,
Смотрю на храм и говорю:
«Все мы рождаемся на свет,
Нам церковь дарит амулет.
Его храним и бережём,
Уходим в старости вдвоём,
Он на груди, всегда со мной,
Он самый близкий, мой родной.
Он и утеха, и отрада,
Он наше горе и награда,
Учитель наш и всех Отец,
Он долгожитель и мудрец.
Когда идём мы воевать,
Над нами кружит Божья Мать,
А если нужно что спросить,
Святой придёт и огласит.
Мы в парк выходим отдыхать,
Вокруг природа, благодать.
Дурного нужно обуздать,
Кого зовём? Святую Мать.
Берём мы в руки карандаш −
И вспоминаем «Отче Наш»,
Проснувшись утром, мы встаём,
С Крестом по жизни мы идём.
Когда обедать мы садимся,
Ему, родному, мы крестимся,
Кто людям пищу всю даёт,
С небес дары кто нам несёт.
Когда в жару мы умираем,
В степи морозной замерзаем,
В руке сжимаем амулет,
Христа посланника завет.
К перерожденью малыша
К нему летит его душа.
Я задаю всем нам вопрос:
Причём душа, причём Христос?».
Учитель смотрит мне в глаза,
В его глазах уже слеза,
Платок достал он из кармана,
Глаза протёр он без обмана.
«Откуда ты всё это знаешь,
Скажи, где знания черпаешь,
Ты Бога, жизни есть знаток,
Вернись за парту, уж урок».
Ребята в класс гурьбой ввалились,
За парты дружно разместились.
С чего начнет наш патриот,
Все дети смотрят ему в рот.
Недолго он в окно смотрел,
Осенний ветер налетел,
И что-то грохнуло с забора,
Учитель наш кричит: «Аврора!».
«Авроры» залп дал нам понять,
Что нужно власть Царя менять,
Взять Зимний приступом дворец,
И с церкви сбить Святой венец.
Ильич на стенке удивился,
Вновь чудом на пол не свалился,
(Тугую привязали нить,
Теперь уж точно не свалить).
И я сказал: «Наверно, зря
Холопы сбросили Царя,
Помазанник он всё же Бога,
В народ ведёт его дорога.
Чекисты подлость совершили,
Царя с царицей застрелили,
С детьми жестоко обошлись,
Штыки о сердце обожглись».
Мой детский разум, продолжая:
«Чем думали, царя свергая,
Что манна упадёт с небес?
А вылез всенародный бес.
Поверг Россию в нищету,
В гражданскую втянул войну,
Народы голодом морил,
Про Крупскую совсем забыл.
Детей не даровал им Бог,
Отсюда и в мозгах порок,
Россию немцам он продал:
Иуда так не поступал!
Стоит «Аврора» у причала,
Нет ни конца, и нет начала,
Висит на ней бесовский флаг,
Весь в орденах кровавый стяг.
Да лучше б вовсе утопили,
Мозги народу не мутили,
Консервной банки гниль, труха,
А ей дают всё ордена.
Учитель и Ильич очнулись,
Между собой переглянулись,
Опять он начал выступать,
Царя и Бога прославлять.
Ильич уже хотел упасть,
А я шепчу: «Что за напасть,
Стальная нить крепка, цела,
Нет на тебя, Ильич, стекла».
Учитель мне: «Ах ты, подлец,
Ты – нехороший сорванец.
Аврора, мол, плохая стала?
Она в войну нас всех спасала».
