– Ясно.
Диана говорила и накручивала прядь своих волос на указательный палец левой руки.
– Ты волосы всегда левой рукой крутишь? Папа так же делает. Покрутит, а потом колечко волос остаётся. Мама на это внимания не обращает. Ей хочется, чтобы он курить бросил.
– Знаешь, маленькой меня родители активно отучивали, только это, по-видимому, у меня на всю жизнь.
Рука сама их крутит, когда задачи решаю, волнуюсь, думаю. Ты, между прочим, волосы поднимаешь и на взлохмаченного чёртика похожим становишься. Тёма, а ты на кого похож – на маму или на папу?
– Вообще-то толком ни на кого из них. Сам на себя. Хотя мама говорит, на её папу в молодости. А ты?
– Я – на маму. Ладно, давай дальше про бабушку. Ой, а ты пробовал курить?
– В школе курил, папины сигареты таскал. Потом бросил: от рук табаком стало вонять. А он курит, и особенно много, когда его что-то волнует или заботит.
Диана удивилась, что он не спросил, курит ли она. А он умышленно не стал спрашивать, решив, что незачем. Даже если и да, ничего бы не изменилось.
Артём продолжил свой рассказ:
– Деньги бабушка Мотя не тратила – на сберкнижку складывала. Дедушка нормально так зарабатывал. Когда в нашей стране научились использовать УЗИ в конце восьмидесятых, она прекратила свою шаманскую деятельность, как дедушка называл её предсказания. Конечно, тогда ультразвуковое обследование только начиналось, только зачем ей нужна машинная конкуренция, и лавочку она закрыла, так сама и мне говорила.
– А сейчас?
– Ну сейчас она на глубокой пенсии, заслуженный врач. Бабушка Мотя крутая. Тебе она понравится. Ей семьдесят. Бывало, приедешь к ней, а она внимательно посмотрит и спросит именно про то, что произошло. Как-то она знает. В душу не лезет. Мы с ней дружим.
– А дедушка?
– Дедушка был военным, работал в генеральном штабе. Он старше бабушки на десять лет. Умер дедуля два года назад. Как она убивалась, не передать. Мамина мама была главным врачом роддома. Сейчас врачом работает в поликлинике. Тут всё совершенно обычно. Вот бабушка Мотя – легендарная личность. Это же она папе денег на бизнес дала. Родители – риелторы, у них своя фирма. Только я буду себе дорогу своими силами протаптывать. Терпеть не могу, когда родители и квартиру, и машину тебе, и тёпленькое местечко… Видал я таких мажориков. Помнишь, у Крылова басня есть «Гуси»? Не хочу, чтобы меня гусём называли. Самому всего добиться ведь интереснее. Ты со мной? Помнишь, как Аладдин говорил Жасмин: «Ты мне доверяешь?» Один из моих любимых мультиков, между прочим, – сказал он, протягивая Диане руку.
– И мой тоже. Без сомнения, да. Нечасто встретишь такого целеустремлённого подтягивающегося, – ответила она, вкладывая свою руку в его. – А у меня только мамины родители. Они классные. А вот папины не смогли пережить девяностые. Пытались приспособиться, только ничего у них не вышло. Они работали в Центральном комитете программистами. В советские времена это считалось очень престижным. А в девяностых не смогли втянуться в новые условия, как папа мне говорил кратко. Не очень-то я это понимаю. И что такого особенного было в девяностых? Подробности мне не рассказывали… Хотя именно девяностые называют лихими. Ничего не поделаешь. Я маленькой была, когда папиных родителей не стало.
– Видимо, твои, наверное, не хотели тебя пугать подробностями.
Артём смотрел на рассуждавшую Диану и умилялся, какая она прекрасная. Как здорово, что она его полюбила. Он не был ханжой, и родители ничуть не настраивали его, что до свадьбы нельзя вступать в близкие отношения. Напротив. В пятнадцать он их сразу двоих спросил, нужно ли жениться по залёту. Родители, слегка опешив от такого прямого вопроса, переглянулись и ответили немного по-разному, вместе с тем, по сути, одинаково.
