С каждым визитом труп портился всё сильней. Вторая нога тоже отвалилась. Руки стёрлись почти до костей, но, несмотря на это, мертвячка уже совсем не пугала, а стала кем-то вроде бесплатного психолога. Надя делилась с ней мыслями, потому что больше было не с кем. Себе она объясняла происходящее просто: «Привыкла».
Иногда на Надю нападало необъяснимое чувство, схожее с жалостью. Она начинала сочувствовать всем бродящим по улицам мёртвым. Когда-то каждый из них был нужен и любим, но после эпидемии стал нести лишь угрозу и смерть. Мир едва ли вернётся к прежней жизни. По крайней мере, пока не будут упокоены все мертвяки, пока каждый из них не вернет своё имя. Мир перерождался в нечто новое, неизвестное ранее. Только место для людей в нём ещё не было определено.
Кассирша, медленно взмахивая культями рук, тащилась по грязным полам в сторону Нади. Изломанное на уровне бёдер тело волочилось следом. Одежда ещё не окончательно истлела, и потому иногда цеплялась за углы. Тогда мертвячка начинала скрести ногтями по полу, пробуксовывая и не понимая, что мешает движению.
Надя коротко глянула в её сторону и спихнула в проход между стеллажей один из пластмассовых ящиков, в котором прежде лежали овощи. Мертвячка резко вскинула белесую голову, чтобы лучше рассмотреть возникшую преграду уцелевшим глазом. Подползла ближе. Покрутила полулысой черепушкой, и с силой ударила лбом по ящику. Тот заскользил вперёд, освобождая полметра пути.
Девушка усмехнулась находчивости. Взобравшись на столик, взяла с верхней полки стеллажа банку горбуши, оставленную в качестве приманки несколько недель назад. Любой, кто искал еду, заметил бы её сразу.
– Видимо, я тут одна, – грустно заключила Надя. В ответ мертвячка издала странное шипение, будто посмеиваясь. Девушка скривилась и вздохнула. Всё-таки мысли о мёртвых это одно, но стоило ли посвящать их в свои секреты?
Перед уходом Надя надела кассирше на голову коробку. Это было очередной задачей на сообразительность: все препятствия, придуманные до этого, та без проблем преодолевала. По всему получалось, что остатки интеллекта у мертвяков всё-таки были.
Закрыв двери в магазин, девушка подпихнула под ручки кусок доски. Постояла немного, вглядываясь в сумрак, потом натянула шарф на лицо и поспешила домой. Предстояло пережить очередную морозную ночь, и лучше было поскорей оказаться в теплом месте.
Сначала закричала женщина. Голос пробился сквозь закрытые ставни, и по спине у Нади скользнул холодок – столько в нём было отчаяния и ужаса. Потом воздух разорвал мужской крик: «Эй, твою ж мать! Давай-давай! Ну, чего ты возишься?» Люди старались оторваться от мертвяков, но по какой-то причине всё ещё оставались на улице вместо того, чтобы поскорее укрыться в подъезде.
Наде казалось, все знали, что мёртвые не способны подниматься по лестницам. Исключение составляли лишь недавно зараженные, «свежачки». Остальные трупы в мороз быстро теряли гибкость в суставах и становились менее подвижными. Часто это спасало жизнь – нужно было лишь забраться куда-то повыше или забежать в подъезд.
Голоса снаружи затихли. Девушка осторожно приоткрыла фрамугу окна, помня, что она всегда поскрипывает, и принюхалась. Иногда удавалось довольно сносно определять, откуда идут мертвяки, успели они кого-то подрать или только искали жертву. Теперь Надя знала, что запах зависел от погоды. В дождь он становился более приглушенным, словно размытым; а иногда, смешиваясь с сыростью земли, листвы или деревянных построек, почти растворялся (и это были хорошие дни). В городе теперь всегда пахло тошнотворно: канализацией, гниющими продуктами, мёртвыми телами… Но с приходом морозов и началом снегопадов дышать стало значительно легче. Мертвяки, как и весь окружающий мир, начинали замерзать. Сначала становились медлительнее, переставали разлагаться, а потом превращались в жутковатые ледяные глыбы. Надя верила, что с приходом тепла эти чудовища развалятся, и в город вернётся былое спокойствие. Оставалось дожить до весны, чтобы узнать, так ли это.
