Читать онлайн Евгения Корешкова - Надежда Тальконы

1

К празднику готовились заранее. Альгида уже дважды упрашивала свою Праки принять модельеров, чтобы обсудить детали платья для торжества.

Перед самым праздником на прием попросился старый ювелир и принес роскошный комплект давно обещанных украшений в дополнение к уже подаренным серьгам: два браслета, колье и диадему, сделанных в стиле детского амулета Надежды, который она так и продолжала носить. Та же тема – синего цветка, посвященного Защитнице.

С утра планировалась торжественная служба в главном Храме Талькдары, а затем праздничный прием во дворце. Отныне Аллант становился законным Императором Тальконы.

И он вместе с Найсом старался примерно объяснить Надежде, как именно будут проходить события этого дня, чтоб ей было легче ориентироваться в напряженной обстановке и напоминал, что именно в какой ситуации ей нужно будет говорить или делать. Она ощутимо злилась, хотя и пыталась сдерживаться. Все эти церемонии были ей поперек горла.

День коронации выдался, как на заказ, тихий и солнечный. Храм был переполнен. Люди стояли вплотную друг к другу, по-видимому, заняв места еще с самого рассвета.

Надежда, ступая на шаг позади второго телохранителя Алланта, прошла по узкому проходу, оставленному специально для них, к алтарному возвышению. Справа на нем, окруженная сотнями еще не горящих светильников, стояла статуя Защитницы. Место слева было предназначено для Императора и Рэллы Тальконы. Именно отсюда, обращаясь к своему народу, Император должен был произнести традиционную молитву. Так было принято.

Но сегодня храмовый праздник Защитницы совпал с восшествием на престол нового Императора. И люди ждали, когда из его уст начнут звучать торжественно произносимые слова, с детства памятные каждому тальконцу.

Надежда, незаметно оглядывая толпу, с удивлением заметила в первом ряду, справа, знакомую, восторженно- счастливую мальчишескую рожицу.

Парнишка, в неизменной оранжевой джанерской куртке, из-под которой, впрочем, выглядывала чистая белая рубашка, стоял рядом с высокой худощавой женщиной одетой в традиционную светло-кремовую кофту с темной юбкой. Она держала руки на плечах очень симпатичной девочки лет шести, ради праздника тщательно причесанной, с огромным белым бантом в смоляных волнистых волосах, в белом пышном платье длиной чуть выше колена. Белые же гольфы и темные туфельки дополняли наряд. В руках у девочки − роскошный букет розовых махровых цветов.

Надежда задержала на ребенке взгляд чуть дольше, чем требовалось. Парнишка заметил это и, забыв выдохнуть, начал с отчаянной радостью махать над головой правой рукой. Надежда улыбнулась в ответ и, на секунду прикрыв глаза, показала, что видит его. И он, счастливый, стал настойчиво дергать мать за рукав. Как же, сама Рэлла Тальконы заметила его и поздоровалась!

А еще ближе к ним, почти у самых ступеней, стояло легкое, плетенное из двуцветной (коричневая с белым) лозы, кресло. В нем сидела, напряженно подаваясь всем корпусом вперед, слепая, преклонных лет женщина, а по бокам стояли два сильных молодых мужчины. Надежда и ее узнала и даже вспомнила имя – Шигила. Именно она гадала им с Аллантом в этом же храме шесть лет назад. И еще одно знакомое лицо мелькнуло в первых рядах толпы – старый священнослужитель.

Служба показалась Надежде бесконечной. Теперь уже полностью законная Рэлла Тальконы, (никуда не денешься!) уже устала неподвижно стоять, сохраняя гордо-торжественное выражение лица.

Но вот, наконец, и все. Теперь, если верить сценарию мероприятия, Алланту осталось лишь зажечь свой светильник от единственного на сей момент огня во всем огромном храме, горящего в чаше у подножия статуи Защитницы. От него зажгут светильники все остальные тальконцы и дружно, всем храмом, вознесут финальную благодарственную молитву Защитнице. И тогда можно будет, наконец, покинуть весьма душный от скопления людей храм.

Старый служитель сделал чуть заметный знак рукой, и девочка с букетом побежала вперед, чтоб вручить цветы Рэлле Тальконы. Малышка очень торопилась и, наверное именно поэтому, споткнулась на предпоследней ступени лестницы и упала. Цветы разлетелись под ноги Императорской чете. Девочка сразу же вскочила, в ужасе глянула себе на ноги, и Надежда, едва ли не скорее ее самой, увидела, что малышка

о грань каменной ступени рассадила себе колени. Что обильно хлынувшая кровь уже успела дотечь до гольфов, особенно ярко выделяясь на белом. Девочка готова была вот-вот расплакаться и уже, испуганно расширив глаза, начала медленно открывать рот. Надежда среагировала быстрее. Она метнулась вперед, мгновенно присела возле девочки, закрыла своими ладонями ее разбитые колени и зашептала так, чтоб слышала только перепуганная малышка:

– Тихо, тихо, маленькая, не плачь. Только не плачь. Сейчас все пройдет. Сейчас не будет больно. Сейчас… сейчас… я быстро… Ведь уже не больно? Нет? Ну, что я тебе говорила. – И ей сейчас никакого дела не было, что все взгляды прикованы сейчас к ним. И только Аллант, единственный, понимал, что же на самом деле происходит.

Надежда наконец отняла перепачканные кровью руки от коленей изумленного ребенка.

– Вот видишь, все прошло.

Действительно. Розовая кожица коленей девочки уже не имела никаких следов травмы, и только, не успевшая высохнуть, кровь на коже и белой ткани гольфов подтверждали, что все не было шуткой.

Продолжая сидеть на корточках, Надежда обернулась через плечо, шепнула:

– Альгида, дай платок руки вытереть.

А девочка тем временем убежала к матери.

В храме стояла мертвая тишина.

И вдруг в этой тишине раздался зычный женский голос:

− Вспомните священные слова древнего пророчества. Час пробил!

Надежда невольно поднялась, чтоб лучше видеть, кто же это говорит.

И держала кисти рук на весу, ладонями вперед, боясь испачкать платье.

Это была Шигила, и она тянула в сторону Надежды трясущуюся старческую руку.

Волна шепота прокатилась по толпе. А Шигила продолжала вещать, торжественно цитируя пророчество:

– … И только невинная кровь ребенка на руках Посланника напомнит, что час пробил!

Надежда, недоумевая, обернулась к Алланту, но еще не успела ничего сказать, как перед ней опустился на колени старый священнослужитель, протягивая ей на вытянутых, дрожащих от волнения руках, незажженную чашу храмового светильника.

– Аллант, − чуть слышно, очень раздраженным тоном, прошипела Надежда, вполоборота оглядываясь на мужа, – что еще за цирк мне устраивают?! Ты ничего не говорил мне об этом! Предупреждать надо! Что я должна теперь делать?

Аллант, растерянный не меньше, и даже не пытающийся скрыть своего изумления происходящим, прошептал в ответ, заметно заикаясь, чего за ним обычно не замечалось:

– П-пож-жалуйста, ус-спок-койся и п-попыт-айся заж-жечь с-све-ттиль-ник.

– Как? С ума все что ли посходили?

– Ус-спокойся. Т-ты же ум-меешь. С р-рук. С-сама. – и замер в тревожном ожидании.

– Идиотизм какой-то! Чего еще выдумали? – Проворчала себе под нос Надежда, так и не дождавшись платка от служанки, застывшей на коленях с приоткрытым ртом. Чуть помедлив, она подняла согнутые в локтях руки до уровня плеч, крутнула кистями, сдвигая рукава. И свела над чашей, заметно дрожащей в руках священнослужителя, сомкнутые в боевую позицию пальцы.

Слабая ниточка разряда, и тут же вспыхнуло высокое голубое пламя в чаше, которую служитель немедленно воздел над головой.

Изумленное :

–Ах! – всей толпы. И народ в храме почти одновременно оказался на коленях.

– Аллант, какого тойса… – прошипела Надежда, оборачиваясь, и замолчала на полуслове, потому что Император Тальконы, пораженно глядя на нее, тоже опускался на колени.

– Ты что? Свихнулся? – чуть слышный раздраженный шепот.

– П-посланница… Т-ты – П-посланница!

– С ума сошел? Еще чего выдумал! Ты же знаешь, любой джанер Даярды сможет проделать то же самое.

− О, Божественная Посланница! – обратился к ней священнослужитель, – уже успевший зажечь от чаши, что держал в руках, другую, и передать ее вперед, в толпу. − Соизвольте зажечь огонь в Чаше Защитницы.

– Ну, Аллант! – с угрозой пообещала Надежда.

Сделать это можно было только одним способом − телекинезом. И Надежда, взяв чашу светильника в руки, поставила ее на правую ладонь. Она подняла руку с чашей и привстала на цыпочки, подаваясь всем корпусом вперед. И сама не заметила, что, если смотреть со стороны, она сейчас, с чашей на ладони, практически повторила позу статуи Защитницы. Уменьшенное до человеческого роста ожившее зеркальное отображение святыни.

Стараясь не качнуть чашу, Надежда отправила светильник на ладонь статуи. И медленно опустила, ставшую неимоверно тяжелой, руку.

Она держалась спокойно и невозмутимо до той самой поры, пока Императорская чета не переступила порог комнаты, скрытой за алтарем. Вот тут-то нервы у Надежды не выдержали, и она набросилась на ни в чем не повинного Алланта.

– Вот что, Ваша Мудрость! Если Вы и в самом деле настолько мудры, как прикидываетесь, то немедленно! Слышите, немедленно! Пойдите сами или пошлете кого-нибудь к народу и объясните, что все происходящее является досадным недоразумением. Что ваша прорицательница ошиблась. Что к легендам и мифам вашей планеты я никакого отношения не имею. Что произошло обычное совпадение фактов. Ну, что стоишь, смотришь – иди или приказывай!

Никто не стронулся с места. Аллант ошарашено молчал, явно не находя слов для ответа.

Напряженное молчание затягивалось. Но тут вперед вышел тот самый пожилой священнослужитель, что просил зажечь светильник и опустился перед Надеждой на колени.

– О, Божественная Посланница, позвольте Вам объяснить…

Она перебила священника очень усталым, затравленным голосом:

– Пожалуйста, поднимитесь. Не нужно так…– и почти прошептала еще раз: пожалуйста…

Оглянулась, увидела широкую скамью у стены, попятившись, плюхнулась на нее и, откидывая голову назад, чтобы чувствовать затылком прохладную каменную опору, на несколько секунд бессильно закрыла глаза.

Священнослужитель терпеливо выждал, пока она обратит на него внимание.

– Никакой ошибки нет. Божественная Посланница, пожалуйста, попытайтесь вспомнить тот день, давно, когда Шигила гадала Вам, здесь, в храме. Был вечер и шел дождь. Помните? – и пытался уловить положительный ответ в ее глазах.

– Ну? – совсем не дипломатично отозвалась Надежда.

– Помните, КАК ИМЕННО Шигила попрощалась с Вами? Так приветствуют Защитницу в храме. И еще Императора Тальконы. Но никак, пожалуйста извините, не чужачку! Но и это еще не все. После того как Вы ушли, Шигила отдала мне Ваши деньги. И приказала, чтоб я отдал их беременной женщине с мальчиком, которые утром придут молиться. И они, действительно, пришли на следующее утро. Шигила сказала, чтоб я, по возможности, помогал этой женщине, потому что ребенок, который должен родиться у нее, позволит исполниться моей мечте. У нее родилась девочка. Та самая, что дарила Вам сегодня цветы. А самая заветная мечта у любого священнослужителя – дожить до прихода Посланника. И она свершилась.

– Это лишь совпадение. – Устало отозвалась Надежда.

– Первое, больше чем за тысячу лет. Многие, слишком многие, пытались разными способами доказать, что именно они являются Посланниками, но безуспешно. Много невинной детской крови пролилось, ведь одно время некоторые толковали Пророчество таким образом, что будто бы надо принести в жертву ребенка, чтоб пришел Посланник. А все оказалось совсем не так. И совпали все пункты Пророчества. Все до одного. Даже о Знаке Неба. У Вас, о, Божественная Посланница, (при этих словах Надежда болезненно поморщилась) глаза цвета Неба. И Ваш амулет, который Вы носите с детства – это тоже один из знаков Защитницы. И Ваши украшения – символ принадлежности к Божественной Защитнице. Никто из живущих на Тальконе не осмелился бы надеть такой комплект, чтобы пойти в нем в храм. (вообще-то Альгида предупреждала!) – вспомнила Надежда и вяло спросила: