В соседнем здании сталинской постройки, своей фундаментальностью вызывавшем в воображении непосвящённых какие-то кафкианские мотивы, шла неспешная работа. Здесь, как представлялось Москалёву, вершилось великое экономическое таинство. Чопорные творцы будущих энергетических, металлургических, сельскохозяйственных и иных комплексов в строгих тёмных костюмах из английской шерсти казались неприступными, как Великая Китайская стена. Но именно из-под их пера, как из рога изобилия, вылетали концепции и стратегии, обзоры и справки, предложения и аналитические записки, на основе которых строилась будущность довольно значительной части мировой экономики. Эти вершины представлялись Москалёву недосягаемыми образцами сплава аналитической мысли и практической деятельности, сверкавшими вдали как покрытый вечными снегами пик Коммунизма.
Заместитель начальника отдела стратегического планирования и развития министерства Иван Николаевич Клещёв дочитал утреннюю газету и, потянувшись, посмотрел на экран новенького компьютера. На дисплее был выведен циферблат японских часов с секундной стрелкой, своим бесконечным круговым пробегом вносившей какое-то оживление в размеренный ритм трудового дня. Ну вот, подумал он, скоро, слава богу, обед, а потом можно и позвонить друзьям по академии. Беседа с бывшими слушателями-выпускниками Академии неизменно приносила ему чувство глубокого внутреннего удовлетворения и ощущение того, что он находится на самом острие событий. Своей сильной стороной он считал наличие всегда свежей информации о грядущих кадровых перестановках, выдвижении новых кандидатур на открывавшиеся вакансии, причинах задержек с оформлением и так далее. Вечная круговерть сплетен не оставляла времени на прочтение бесконечным потоком сыпавшихся материалов, которые он умел просматривать по диагонали и накладывать краткие резолюции типа: «Пр. пер»., что означало «Прошу переговорить», или «В. пред»., – расшифровавшееся как «Ваши предложения». Освоить компьютер тоже не было времени, потому и висели на единственном на весь этаж чуде японской техники виртуальные часы, скрашивавшие томительное одиночество рабочего дня. Самое сложное было высидеть последние два часа, когда уже и в сон не так клонит, как после обеда, и дел вроде никаких не осталось.
Неожиданно раздавшийся громкий звонок внутриминистерской связи прервал эйфорию. Звонил замминистра, бывший военный, человек прямой, отношения с которым у Клещёва как-то сразу не заладились.
– Ну что, – раздался по-военному требовательный голос зампреда, – что… там… где материалы по Кубе, и вообще, кто-нибудь следит у Вас… там за исполнительской дисциплиной?
Мат в устах крупного руководителя даже не воспринимался в качестве брани, это был нормальный стиль общения с подчинёнными, где нецензурные выражения рассматривались всеми как связки слов или, на худой конец, предлоги.
– Извините, но кому Вы поручали готовить материалы, – осмелился спросить Иван Николаевич, о чём тут же пожалел.
– Вы там… что, спите, что ли, не знаете, кто чем занимается? Да мне… через час надо на Старую площадь с докладом, уже… по вертушке звонили! Вы владеете вопросом или нет?
– В целом – да, – заикаясь, ответил Клещёв, но Кубой у нас занимается другое подразделение, я же…
– Нам не нужны в министерстве люди, знающие в целом, нам нужны компетентные специалисты. Жду материалы через десять минут, – проорала трубка, за чем последовали короткие гудки.
