Пожалуй, впервые за семь лет она услышала в этом скучном месте, куда приходится ходить каждый день, что-то, разбудившее её фантазию.
Софья Михайловна поморщилась. Мелькнула мысль, что изучение основных законов зря передвинули в программе… рановато. Они все слишком малы. Впрочем, менее чем через год половина девичьего воинства ощутит томление и новые чувства, а затем то одна, то другая, а то и целыми группками они начнут исчезать… оставляя на домашних диванах, на полочках среди учебников, на городских скамейках вещицы, которые встревоженные отцы и бледные со сжатыми губами матери будут навещать в течение трёх дней. А потом они возвращаются… да, они все возвращаются.
Она невольно вцепилась в край стола и усилием воли подавила подступающую дурноту.
А ведь теоретически любая из них может оказаться той, которую отметит Знак…
Не хватало, чтобы кто-то задал этот вопрос.
– Этого никто не знает. – Ответила она, нервно хлопая по столу в поисках завалившихся за конспекты часиков. – Задание!
Нюта уже утратила интерес к теме. Она увлечённо смотрела на свои часики, такие же, как у Софьи Михайловны.
Девочки записали в дневники: «выучить конспект», так как темы этой в учебнике не сыщешь, пусть бы даже буря перелистала все страницы.
В небольшом узком помещении перед спортивным залом – «спортзал» говорить не рекомендовалось, Анна Станиславовна не любила сокращений в словах, – тесновато, так как сбоку к стене лепились кабинки для переодевания.
Сейчас из полудюжины доносились шелест и звук сбрасываемой обуви. Несколько дверец оставались приоткрытыми, и домовой – если он тут водился, а из посторонних мужеска рода здесь могло бы прогуляться разве что существо потустороннее – видел бы, как девичья фигурка по-змеиному извивается, вылезая из тесного коричневого платья, всегда очень узкого в подмышках.
Санька-Кавалеристка, существо вполне материальное при любом освещении, с сумрачной бодростью ответив на «здрасьте, альсансанна» Киры, Лили и нескольких других девочек, вошедших в помещение, прикрыла дверцы одну за другой, назидательно пробормотав:
– Кафешантан устроили. Актрисы…
Она прошла в зал, распрямив плечи, обтянутые курткой военного покроя со следами от споротых погон.
Лиля рванула на себя первую попавшуюся дверцу, но оттуда донёсся визгливый смешок и протестующий вскрик. Кира огляделась.
– Крайние свободны.
Лиля поморщилась:
– Да ну, там морилкой пахнет. Подождём.
Кира обвела взглядом ходящие ходуном кабинки, кое-как выкроенные плотником из ветхих досок, и предложила, понизив голос:
– Лилька, ты бы потише, в самом деле…
Рыжая, расхаживая по комнатке и так настойчиво глядя на дверцы, будто видела их насквозь, удивилась:
– До звонка можно успеть надеть бальное платье и зашнуроваться.
Она показала, ощерив зубки, как шнуруются.
Кира с раздражением втянула воздух.
– Я не о том. Ты бы поосторожнее… я про…
Тут из кабинки, третьей справа, высунулись локоть и голова, полузакрытая спортивной курткой. Кира замолчала.
Голова повертелась, и растрёпанная Светка Чах явилась на свет.
– Кавалерия ушла? – Сквозь зубы спросила она.
Лиля показала глазами, мол, тише. Та испуганно втянулась.
– Чисто. – Громко объявила Кира.
Каштановая Светкина коса повисла на ручке.
– Ну, тебя. Испугала.
Поглядев на Киру, Светка зашипела:
– Так что, сошло?
– Ты о чём?
Лиля тем временем обнаружила искомое и заколотила в одну из дверец.
