Та как раз благонравно подняла руку. В правильной и единственно возможной конфигурации – острый локоток опирается на кончики пальцев другой руки, которая плотно покоится на парте, не сминая тетради.
– Что? – Спросила Софья Михайловна. – Хотите уже задать вопрос?
Лиля вывинтилась из-за парты, почти сходящая на нет в талии свободного коричневого платья.
– Софья Михайловна, я подвела свою одноклассницу Крепко. Взяла у неё давеча тетрадку по правоведению и забыла отдать. Можно?..
Девочки так и ахнули – те из них, кто понял, что задумала Каменева.
Софья Михайловна рассеянно отозвалась:
– Можно. Но больше так не делайте.
Лиля вышла из-за парты с общей тетрадкой и, подойдя к столу Киры, положила прямо перед ней. Кира неуловимым жестом сунула тетрадь под парту на колени. Да славятся все покровители проказ и озорства, Софья Михайловна не начала детективного расследования, не прищурилась – будьте любезны, Крепко, предъявить после урока загадочный манускрипт… Экцетера.
– Пометьте, пожалуйста, в своих тетрадях, что для законов любви и жертвы не существует исключения. Диктовать я не буду, вы уже большие и должны уметь вести конспект.
Лиля вернулась за парту и что-то небрежно накорябала в тетрадке. Таня Беляшова сидела и работала с каменным склонённым лицом – она видела, как Лилька сунула под корешок тетради бумажный комочек.
Кира, посмеиваясь, с суровыми глазами строчила в тетради. Выждав момент, когда Софья Михайловна всё же вернулась к столу, чтобы продиктовать сам текст законов, она выудила из-под корешка растрёпанной общей тетрадки преступную наживку. Мимоходом она приоткрыла тетрадь – перед ней замелькали Лилины рисунки и её собственные эпиграммы, подписанные под ними… Нюткины глупости насчёт гаданий… Это была их старая тетрадь, которую они втроём вели с тех пор, как научились писать.
Развернув комок, она прочла наклонённые влево строчки:
«Знаешь, что старухи из девятого будут делать на вечеринке? Они сговорились с третьекурсниками из военки. Пойдём вечером и посмотрим, КАК ОНИ БУДУТ УХОДИТЬ».
Софья Михайловна говорила очень хорошо и понятно. Кое-что она продиктовала, но настаивала на том, чтобы они записывали всё, что особенно поразит их воображение.
– Ведь законы эти поразительны – красивы и, главное, соответствуют симметрии нашего мира, уравновешивают все его противоречия.
«Раз в три года Жизнь избирает Жертву, дав ей знак. Это Закон Любви, ибо это символ Любви, которую Жизнь испытывает к своему творению», прямым почерком писала Кира, используя сокращения, которые расшифрует потом на полях. Для этой цели она всегда оставляла их пошире.
«… его нельзя стереть, смыть или уничтожить каким-либо иным способом. Хоть ластиком, милые, трите», записала Лиля.
Нюта, старательно отдувая со лба разлетающиеся серебряные пряди, вывела: «Закон Жертвы вступает в силу после Закона Любви…»
Кира, сначала просто восхитившаяся Лилькиной смелостью, прочитала записку без недоумения. У неё не возникло вопроса, к чему понадобилась вся эта эскапада с передачей записки, в которой не заключалось ничего срочного – такие затеи сама плоть и кровь подростка, для которого чуточку подурить даже любимого учителя, как для раба не любить самого хорошего хозяина.
– ..когда приходит страж закона, чтобы забрать жертву, ничто и никто, никогда не остановит его. Представить себе эту величественную картину мы не можем. Она тайна для всех, кроме двоих – Стража и Жертвы.
